Печальная история братьев Гроссбарт

Взобравшись на площадку, Гегель отшатнулся и упал бы, если бы сзади не подоспел Манфрид. Женщина ждала их на узкой улочке, протянувшейся, как скальный уступ, между высоченными домами и каналом. Она топнула ножкой – самый универсальный жест, какой можно вообразить, – но Гроссбарты уже убедились, что она не собирается бежать, поэтому вернулись, чтобы забрать свои пожитки, шнапс и священника. Манфрид помог Гегелю приладить бочонок с выпивкой на спину, а затем взвалил на плечи провизию.

Уже куда медленнее и не так решительно троица снова поднялась по узкой лестнице к площадке, где ждала женщина. Хотя с лагуны город казался россыпью огней, в этой его части фонарей почти не было, к тому же тучи как назло заволокли небо – тучи даже более сумрачные, чем трезвый Гроссбарт. В полном соответствии с внешним видом небо позволило спутникам пройти лишь малое расстояние, прежде чем на них обрушился ливень.

Канал и улица все время петляли, а потом братья приметили слабый свет, лившийся из какого-то переулка. Женщина осталась стоять на улице, обратив к небесам прикрытое вуалью лицо, а Гроссбарты и Мартин нырнули под выступ верхнего этажа, защищавший от дождя переулок. Примерно в сорока шагах по этому своеобразному тоннелю горел костер, а вокруг него расселась небольшая группа людей. Гегель и Мартин всматривались в разношерстную компанию, а Манфрид не сводил взгляда с женщины, гадая, как долго она может слушать музыку дождя в полном одиночестве.

– Что скажешь… – начал Гегель, но заметил, что брат отвлекся и, желая реабилитироваться за неудачу с плаваньем на остров, решительно шагнул к костру один. – Эй вы, слушайте! Мы ищем Бар Гуся!

Серые глаза под грязным колпаком оторвались от огня, чтобы с интересом посмотреть, кто обращается к их хозяину на варварском наречии северян.

– Так, еще раз повторяю, – сказал Гегель, которому не понравилось, что на него не обращают внимания. – Если кто из вас нам скажет, где тут у Бар Гуся дом, за честность вознаградим.

Руки взялись за костыли, гамбит начал разыгрываться.

Гегель повернулся к Мартину и Манфриду, чтобы предложить побросать этих наглых нищих в канал, а самим захватить их костер. Потом он заметил, что от круга отделилась фигура и вприпрыжку ковыляет к нему. Еще несколько человек лениво поднимались на ноги, и Гегель положил руку на кирку.

– Барусс! – выкрикнул попрошайка. – Барусс! – повторил он и добавил еще какой-то местной тарабарщины.

– Он сказал – Бар Гусь? – уточнил у брата Манфрид, вновь поворачиваясь к переулку.

– И что он ему служит, – сказал Мартин и нахмурился.

– Так он говорит? – переспросил Гегель, которого оглушил раскат грома.

– Барусс! – вновь выкрикнул нищий и, подобравшись поближе, заговорил на родном языке Гроссбартов: – Я – покорный слуга Барусса. Чем могу помочь вам, господа?

Остальные попрошайки, словно стая собак, двинулись по переулку, и все начали выкрикивать имя Барусса. Они вопили, что тоже служат Баруссу, и именно они помогут. Гегель выхватил кирку, а Манфрид – булаву, и вся оборванная банда резко остановилась. Особенно грязный старый плут рискнул шагнуть вперед и оттер человека, который заговорил с братьями первым.

– Не верьте этому арабскому хрену! Это я служу Баруссу! – выкрикнул нищий на сносном немецком, а его конкурент повалился в лужу.

– Арабскому? – заинтересовался Гегель, прищурился и разглядел, что колпак первого попрошайки свалился, и показалось смуглое лицо, тонкие рыжие усы. – Ты араб?

– Не по своей вине! – ответил араб, устало поднимаясь с помощью костылей, а потом ударил своего обидчика с ошеломительной скоростью.

Араб притворно замахнулся, будто чтобы отвесить ему оплеуху, но на самом деле пнул ногой под колено, и Гроссбарты с удивлением заметили, что одна нога у него не из плоти и крови, а из дерева. Конкурент с воплем рухнул в канаву, и одноногий араб сломал один из своих костылей о его спину, продолжая балансировать на втором.

– Пошли, араб! – расхохотался Гегель, дивясь такой удаче.

– Остальные – проваливайте, – бросил Манфрид и замахнулся на нищих булавой. – И шевелитесь, а то мы с вами по-плохому поступим.

Щуплый араб поджал губы, огорченный потерей костыля, но стоны поверженного противника послужили ему хоть каким-то утешением. Гегель и Манфрид подступили к новому проводнику, чтобы как следует рассмотреть первого в своей жизни араба. Тот вонял, как свиной понос, так что Манфрид хорошенько глотнул шнапса, чтобы прочистить ноздри и голову. Араб ухмыльнулся ему чернозубой улыбкой, подобрался ближе и потянулся к бутылке. Он, конечно, понимал, что нельзя просить о таких дарах высокородных господ, но сомневался, что дерзкие горлопаны относятся к этой категории.

– Руки при себе держи, вонючка, – буркнул Манфрид, – а то без рук останешься.

– Вы подумали, что я… нет-нет-нет, это досадная ошибка, я бы никогда даже не подумал, ни разу в жизни, видит Бог и все святые, нет-нет-нет, – затараторил араб, испуганно прикрываясь ладонями так, чтобы костыль оказался у него под мышкой.

– Где у Гуся гнездо? – спросил Гегель.