Печальный демон Голливуда

– Я не знаю, что там было, в той коробочке, – спокойным тоном, до чрезвычайности контрастирующим с резкой манерой вождения, пояснил Сологуб, – но лучше перестраховаться, верно?

– А что там может быть?

– Представления не имею.

– Ты врешь.

На полном ходу они выскочили на Яузскую набережную. Гаишник, стоявший на повороте, лишь проводил глазами несущийся «Мерседес» и растерянно свистнул вслед – однако Эжен не обратил на него никакого внимания. Они понеслись во весь опор по извилистой набережной, и ощутимая перегрузка вдавливала Настю в кожу сиденья.

У спутника зазвонил телефон. Эжен произнес в него всего два слова:

– Да? – И после паузы: – Хорошо. – И отключился.

Потом они съехали с набережной – в этой части Москвы Настя бывала всего пару раз в жизни и давным-давно, поэтому не узнавала окружающего пейзажа. Сотовый Сологуба зазвонил снова. И опять ее спутник был немногословным: в трубке долго ему что-то рассказывали, а в заключение он произнес всего два слова: «Понял вас». Капитоновой показалось, что он помрачнел – или это лишь ее мнительность?

Вскоре они подъехали к решетчатым воротам. За ними виднелись старинные здания. Ворота медленно раскрылись перед «мерсом», и он рванул на территорию. Настя лишь успела заметить на решетке ворот чашу со змеей – медицинскую эмблему.

– Настя, – произнес Эжен размеренно и спокойно (в этом спокойствии таился, показалось ей, ужас), – мне сообщили, что в той коробочке, у тебя дома, находятся радиоактивные материалы. Мощность излучения, слава Богу, небольшая – но показаться врачам нам не помешает.

– О господи! – выдохнула Настя. Она почувствовала, как внутри у нее словно разверзается ледяная пустота.

Машина притормозила у подъезда. Над старинным фасадом поверх чугунного козырька горела бессонная надпись: ПРИЕМНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ. Сологуб вышел, помог выбраться из салона Насте.

А в приемном покое их уже ждали два странных существа: в длинных, до самого пола, халатах, высоких бахилах, перчатках, шапочках, марлевых повязках и очках. Ни единого кусочка кожи не было открыто у этих чудищ, и сие обстоятельство внушало страх.

– Давайте-ка быстренько проверимся! – воскликнула одна из персон даже весело, и из-за слоя марли Настя не поняла даже, кто говорит: мужчина или женщина.

Особа поднесла к ней дозиметр. Приборчик весело затрещал. Человек коснулся им головы, рук Насти. Интенсивность треска усилилась.

Второй встречающий то же самое проделал с Эженом. Его прибор тоже щелкал, однако намного медленней.

– Ну и чудненько! – бодро воскликнул человек, обслуживающий Настю, и, как ей показалось, несколько демонстративным жестом скинул маску и поднял на лоб очки. Под ними обнаружилась особа женского пола, довольно миловидная. – Дозу вы схватили, но небольшую.

– Конкретно – какую? – спросила Настя. Она не узнала своего голоса – звучал он хрипло.

– Меньше, чем при рентгеноскопии, – бодро отвечала дама. В ее голосе Капитоновой отчетливо почудилась фальшь. Словно для того, чтобы избежать дальнейших вопросов, дама обратилась к коллеге: – Анна Петровна, – «Значит, вторая – тоже женщина», – давайте оформлять нашу уважаемую пациентку. Вы ведь, – повернулась она к Эжену, – супруг ее?

– Бывший, – ответствовал Сологуб.

– Ну, – разулыбалась врачиха, – тогда тем более все про нее знаете. Вы поможете Анне Петровне заполнить историю болезни? Фамилия, имя, отчество и прочие формальности?

– Я даже знаю, чем она болела в детстве, – улыбнулся Эжен, и обе женщины с готовностью рассмеялись. Во всеобщей веселой бодрости Насте почудилось нечто предельно искусственное.

– Ну и замечательно! – обрадовалась докторица ответу Сологуба. И снова повернулась к Насте: – А мы с вами пойдемте укладываться. Мы вам приготовили отдельную палату.

Капитонова не двинулась с места.

– Никуда я отсюда не пойду. По крайней мере до тех пор, пока вы не скажете точно, какую дозу радиации я схватила. И какие мне угрожают последствия. И почему меня так срочно госпитализируют. Да еще в отдельную палату.

– Ваше имя-отчество? – вдруг отрывисто спросила докторша.

– Анастасия Эдуардовна.