Печать Древних (СИ)

— Нет, конечно, — махнул рукой Аарон. — Тратить драгоценный металл на то, что после выстрела будет негодно?

— Держи, — вынул из кармана бутылёк Хеймерин. — Эти стрелы из чёрного дерева децерита, хорошо впитывают магическую мазь. Будешь стрелять. Смажь наконечник, древко хорошенько этой хренью и бей ему по глазам.

— Меньше сукин сын видит — легче нам, — Аарон посмотрел с улыбкой на Сева. — Что, много кровушки пролила зверюга?

— Очень много, — протянул Сев. — Ужин вам отдам даром. А как уничтожите зверя, бочку этого самого эля в придачу.

— Лучшая награда, — Хеймерин поднял пинту. — За погибель зверя!

***

Кто-то раскопал Амалию: она, открыв глаза, не посмела двинуться с места. После «смерти» сразу встать не представлялось возможным. Остварка всматривалась в алое небо, в эти налитые багровым цветом вселенского проклятия тучи, где, в незримом Потоке скрывалось нечто, что она считала доброй богиней.

— Клянусь Владычицей, ты жива?

Амалия моргнула и повернула голову. Неприятным хрустом отзвалась шея, но всё-таки мышцы подчинились. Над ней склонилась светловолосая женщина из снов, та, что была поймана Амалией и Фирдос-Саром в Ветмахе.

— Жива, — сухо произнесла она. — Или нет…

Опёревшись локтями, остварка поднялась и села. Рука скользнула к ране на боку, пальцы ныркнули внутрь, ощупывая мокрое нутро. Одежда на теле вымолкла и уже покрылась тонкой корочкой льда, но холода и боли Амалия не чувствовала.

— Ты была… — женщина испуганно следила за ней, — в реке, когда я и мой брат тебя вытащили. Среди рубиновых наёмников.

— Рубиновые наёмники? Значит, они прорвались… — Амалия закрыла глаза, ощупала снежную землю и попыталась встать: левая нога неествественно выгнулась, и остварка упала. — Проклятие… нога.

— Что с ней? — Сандрия потянула бледные руки к штанине Амалии, но та резким движением сжала ногу.

— Палку, — произнесла она. — Живее…

Сандрия странно взглянула на Амалию и выпрямилась, выиская самодельный гарпун, с которым она так долго сторожила реку. Тот оказался у самого берега, чуть присыпанный снегом — к счастью, непредсказуемая Рея не успела выйти из русла. Сандрия передала остварке гарпун, и она, приложив усилие, сломала его на две части, потом оторвала от чудного ремня на бёдрах небольшую полоску и принялась судорожно скреплять.

— Где мы? И как твоё имя? — Амалия подняла голову и снова попыталась встать — боли она не почувствовала, лишь лёгкую потерю ориентации. Она размялась, прикидывая, какое положение ступни не будет мешать ей стоять ровно. — Я тебя знаю.

— Около Ветмаха, вот его стены, — она указала на тёмную громаду, выделяющуюся на алом фоне. — Меня зовут Сандрия. Мой брат — Антониан. С нами ещё Лоурен из контрабандистов, Энард и Сенетра.

— Сенетра, — собиралась с мыслями Амалия. — Она жива?

— Жива, только ей очень худо, — произнесла Сандрия. — Как ты себя чувствуешь?

— Вполне сносно, — Амалия потопталась на месте. Скованность отмирающего тела постепенно снималась, но нога, тут поможет только хороший костоправ. — Я не заслужила покой, — она вздохнула, попыталась уловить какие-нибудь запахи, но ничего не почувствовала. — Поэтому я снова здесь.

Она разговаривала скорее с собой, чем с Сандрией. Та поднялась, покрутила в руках оледеневший плащ, но Амалия жестом руки отказалась укрываться.

— У тебя… волосы, — Сандрия нервничала. — Они седые.

Амалия потрогала лицо, всё ещё хранившее черты при жизни, запустила руки в волосы — мокрые, с ледышками между ними, и та самая чарующая густота ушла. Она могла бы растроиться, но, кажется, пережила вещи похуже. Что теперь могло тронуть её разбитое и вырванное сердце?

— Мне нужно идти, — протянула Амалия. — Нужен кровавый чародей. Ринельгер… но сначала…

Она взглянула на Сандрию: та не могла прийти в себя и с суеверным страхом наблюдала за остваркой.

— Слышишь? — произнесла Амалия с раздражением. — Будем здесь торчать всю алую ночь?

Сандрия вздрогнула, кивнула и направилась к стенам Ветмаха. Амалия сделала несколько неуверенных шагов, разминая оттёкшие ноги, и поравнялась с ней. Костёр, укрытый среди скалистых склонов, игрался языками пламени, а вокруг него сидели трое: Антониан и Энард дремали, Сенетра поддерживала огонь — ей стало лучше, и черномара уже давно отпустила. Позади неё, укрывшись в мантии и куртки, набирался сил Лоурен.

Рунарийка поднялась, хватаясь за меч, её синие глаза скользнули по Сандрии, задержались на Амалии. Кажется, она не могла её узнать: седую, со свисающими сосульками волосами, бледную, как и она сама. Остварка остановилась, развела руками, словно приветствуя, и Сенетра, откинув меч, двумя скачками оказалась рядом и крепко, как могла, прижала её к себе.

— Святые Лерон и Залас, — прошептала рунарийка. — Я рада, что ты жива.

Амалия замерла, «жива», слово резануло сердце холодной сталью, и обняла её.

— Фирдос-Сар и Ардира погибли, Сенетра, — сказала она. — Прости меня, что не смогла их уберечь…