Печать Джа

Когда жил в Лядово, то часто спускался вниз — к причалам, поглазеть на пузатые бока кораблей, облепленные ракушками, на высокие мачты со спущенными парусами. При особом везении можно было увидеть военные корабли, типа фрегатов или барков. Увы, орудийные порты всегда были задраены. А так мечталось увидеть отливающие чернотой пушки, во всем своем великолепии. Когда тридцать стволов в два ряда смотрят в одном направлении. От одного орудия уши закладывало, а что будет, когда этакое количество бабахнет одновременно?

В порту стоял шум и гам, извечная толчея людного места. Я попытался пробраться ближе к воде, но был остановлен стражниками.

— С какой целью направляетесь к причалу? — спросил тот, кто был помоложе.

Я честно ответил, что никакой цели не имею — гуляю и любуюсь красотами от безделья. Стражников такой ответ не устроил: сначала они потребовали документы, удостоверяющие личность, а после сопроводили в специально отведенную комнату, где пришлось битый час объясняться, что не соглядатай и не шпион, что на конфедератов не работаю, и никаких злонамеренных мыслей в голове не держу.

— Что же вы барон, других мест для прогулок не нашли? Или два месяца, проведенных на корабле показалось мало? Снова на океанские просторы потянуло?

Пришлось признаться, что сглупил, проявив излишнее любопытство к местным красотам. Службисту из таможни подобное покаяние пришлось по душе. Он даже предложил чаю, а на будущее посоветовал быть более осмотрительным.

— Городской порт является важным стратегическим объектом не только для региона, но и для страны в целом, а вы в закрытую зону поперлись, прямо под запрещающие знаки. В следующий раз читайте, что написано, если не хотите оказаться убитым при попытке проникновения.

Я читал, только кто же знал, что словосочетание «красная зона» подразумевает под собой «вход воспрещен». Так бы и написали, а не выдумывали цветовую дифер… дифевер… Короче, сложное слово употребил таможенник, общий смысл которого был прост — под красное не ходить.

Помучив с час, меня отпустили на волю. Увы, настроение любоваться стоящими у причалов кораблями испарилось, тем более что и не разглядеть ничего. Океанские виды частью загораживала снующая толпа, а частью близстоящие судна. Для лучшего обзора нужна была верхотура, но от мысли забраться на крышу я отказался. Хватило и одной беседы с таможенником.

Времени до вечера оставалось предостаточно, поэтому я принялся делать то, что умел лучше всего — маяться бездельем. Прошелся вдоль торговых рядов, заваленных рыбой. Посмотрел на работу грузчиков, перетаскивающих тяжелую поклажу. Разговорился со старичком, изнывающим от скуки.

— Раньше в порту был порядок — да, порядок… Каждый знал свое место, а сейчас посмотри — кто-куда, кто-куда… сплошной бардак, — шамкал дедок беззубым ртом. Служил он то ли боцманом на рыболовецком судне, то ли обыкновенным моряком. Много знал, но из-за преклонного возраста в воспоминаниях своих путался. Из-за чего выходил не рассказ, а сплошной винегрет.

В другой раз непременно бы ушел, но сейчас этот забытый всеми старик согревал душу. Было что-то родное в сгорбленной фигуре, в том как он подслеповато щурил глаза, вглядываясь в далекий горизонт.

Я сходил и купил пару мандаринов. А потом сидел и наблюдал, как старик дрожащими пальцами снимает шкурку. Как ломает на дольки и очищает от прозрачной пленки мякоть. Как запихивает в рот и тщательно пережёвывает голыми деснами.

— Скажи, отец, а отчего на кораблях в качестве движущей силы монополь не используется? — задал я давно мучавший меня вопрос.

— Как это не используется? — удивился дедок. — Используется, да еще как, только тут вот какая штука… Знаешь сколько стоит грамм монополи? Вот то-то и оно… Его и не найти в свободной продаже, только через специализированные конторы, подконтрольные государству или военным. А знаешь, сколько требуется вещества, чтобы сдвинуть этакую махину, как корабль? Да проще город осветить, чем заставить три тыщщи тонн по волнам бегать. Не забывай, что энергию эту в движительную силу еще преобразовать требуется. А для этого моторы нужны, не такие как на автомобилях стоят, а куда объемнее и сложнее, чтобы лопасти крутились. Помнится, лет десять назад спустили на воду один фрегат … как бишь он назывался? — старческие глаза выжидающе уставились на меня.

Пришлось пожать плечами.

— Ну да и хрен с ним — тут другое важно. После двух дней в пути мотор у фрегата намертво заклинило. Пришлось ставить корабль в доки и долгие недели ковыряться в сложном механизме. Починили и в плаванье — а он возьми и снова сломайся: на сей раз в районе Кабоновых островов. Места там дикие: ни мастеров, ни специального оборудования. Пришлось судну до порта приписки своим ходом добираться. Целых полгода плыл.

— Чего же так долго, — удивился я, — если есть ветер и паруса?