Печать Джа

Сам капитан все больше молчал, изредка вставая, чтобы пройтись из угла в угол. Вопросы же задавал пузатый господин с острова. Был он до подозрительности угодлив и радушен, но глаза… Такие глаза не спрячешь — цепкие и колючие, абсолютно не вязавшиеся с образом доброжелательного чиновника.

— Назови свое имя.

— Сига из Ровенска, но здесь кличут Танцором.

— Погоди-погоди, — пухлая ладонь поднялась вверх. — Если ничего не путаю, сига — это маленькая рыбешка?

— Обыкновенная верхоплавка, их еще силявками в Борцево кличут, а в Заречье уклейками.

— Это что же получается, тебя матушка в честь рыбы назвала?

Не выдержав, я улыбнулся:

— Помилуйте, сударь, какие родители? Сколько себя помню, на улице рос, там имя и дали.

— Допустим, — чиновник подвинул к себе исписанный листок. — А поведай-ка мне, Сига из Ровенска, как на «Оливковую ветвь» попал?

Я бросил быстрый взгляд на капитана и тот едва заметно кивнул. Мол, рассказывай все как есть, без утайки.

Ну я и рассказал, как полгода ошивался в порту Лядово, ожидая подходящий корабль. Как всучил чернецу из числа таможенных взятку в сотню золотых крон — целое состояние по меркам улицы. И конечно же пузатый чиновник моментально прицепился к моим словам.

— Откуда такое богатство? С твоих слов выходит, что работал…, - пухлый палец уперся в строку с едва успевшими подсохнуть чернилами.

Чиновник явно не собирался продолжать, ожидая повторных показаний. Он меня что, за лоха держит? Рассчитывает поймать в столь простецки состряпанную ловушку? Я прекрасно помнил то, о чем говорил пять минут назад — имена, даты, потому как ничего не выдумывал, а даже если бы сочинил, непременно бы отметку в памяти оставил. Другие в районе Кирпичников не выживали.

— Работал грузчиком на верфи братьев Савватеевых. И помощником конюшего при дворе купца Трошина.

— Неужели торговцы достославного города Лядово, столь богаты, что готовы платить грузчику золотом?

— С чего вы взяли?

— Как с чего? Ты же сам только что сказал, что за полгода заработал сто золотых.

И улыбка такая добрая, что у душегуба, медленно вонзающего нож в тело.

— Сударь, додумывать за меня не надо, и утверждать то, чего я не говорил, тоже не следует.

— Уточни.

— Чего здесь уточнять? Озвученная сумма была вручена чернецу в качестве взятки, чтобы провел на борт корабля и помог спрятаться. А уж как она была заработана — отдельная история.

— Позвольте-позвольте.

— Вам как, с самого начала?

На радушной физиономии чиновника появилось озадаченное выражение.

— Сударь, эти деньги я зарабатывал сколько себя помню, с раннего детства. Откладывал по медяку, вот и сложился капитал. А откуда конкретно каждая монетка взялась, уж простите, ответить не смогу — учета не вел.

— То есть ты утверждаешь, что рос на улице и все это время добросовестно зарабатывал на жизнь? Ни разу не воровал, не разбойничал?

Вот ведь гнида чиновничья — копает и копает, в надежде услышать любое неосторожно сказанное слово. За которое будет повод зацепиться и потащить, словно рыбу, угодившую на крючок. Терпеть не могу сию братию, потому как успел навидаться за короткую жизнь. Ему не истина нужна, а дело раскрыть, повесив преступление на маленького человечка. Вот только не выйдет ничего, не той закалки кирпич сломать пытаетесь, господин законник.

Я так и сказал, прямо и без утайки:

— Кражу повесить хотите?

— Отчего же кражу… С учетом числа жертв тянет на разбойное нападение.

— Какого нападения?

— Известно какого, — пухлые пальцы чиновника перестали суетливо подергиваться, и вытянулись, словно у кота, выпустившего острые когти. — Третьего дня на гостиничный номер его светлости Алекса Дудикова был совершен налет, в ходе которого было убито трое человек: двое постояльцев и один охранник.

— Промашечка вышла, господин чиновник. В день налета я находился на борту корабля — это каждый подтвердить сможет.

— Как удобно получается, куда не кинь взгляд, всюду железное алиби. Когда каюту барона прошлой ночью вскрывали, тебя на борту уже не было.

— Не было, — подтвердил я, — у любого спросите, я в таверне пивом заливался.

— Спросим, обязательно спросим, — пальцы законника вновь ожили, доставая на свет очередную бумагу. — Свидетели утверждают, что прошлой ночью ты отлучался.

Свидетели утверждают… Да большинство из этих свидетелей к полуночи лыко не вязало, а Зычник так и вовсе красавицу ундину в кустах увидел, когда по малой нужде ходил.

— Да, отлучался и что? Хотите сказать, я вплавь добрался до корабля, незаметно поднялся на борт, вскрыл замок каюты и вернулся обратно? Бред какой-то…

— Матросы утверждают, что ты ловкий малый.

— Я может быть и ловкий, но не фокусник. Провернуть подобный трюк силёнок не хватит.

— А на что хватит? — тут же ввернул чиновник. Да так ловко у него это получилось, словно Сига с Кирпичного только что признался в воровском прошлом.

— Сударь, вы мне голову не морочьте. Если подозреваете в чем-то, так прямо и скажите, предъявив доказательства, а нет — отпустите с миром.

Сударь соизволил промолчать.