Печать Джа

Корабли до позднего вечера выравнивали курс, подстраиваясь друг к другу. Перекинули швартовые, подтянув борта, а когда последовали сходни, всех ротозеев капитан велел загнать в кубрик.

Последнее, что я успел разглядеть — фигуры чернецов, бездвижно замерших на палубе. В пику бытовавшему мнению, служители церкви не были облачены в сплошь черные одежды. Многое зависело от ранга и сферы деятельности. К примеру, преподобный Динисий из собора, что на главной площади Ровенска, обряжался в золотистые цвета, а брат по вере Мафиил в багрянец. Все потому, что первый проводил торжественные богослужения, а второй выносил обвинительные вердикты.

Стоявшие на палубе были в неброских серых одеждах, крайне удобных для дальних путешествий. Вместо просторных ряс — крепкие штаны, да рубахи с кожаным нагрудником. На плечах каждого черная накидка с капюшоном, обыкновенно надеваемая по непогоде, а в иные времена подвязываемая за спиной. Материал оной пропитывался специальными маслами, делающими ткань непромокаемой, а еще непомерно тяжелой, так что даже сильный ветер не мог растрепать её.

Сколько раз я видел эту накидку… слишком много раз — не счесть. Для Церкви не существовало запретных улиц — её воины ходили по самым опасным местам, будь то район Кирпичников или спуск на Завальное. Никто не брался противостоять им, потому как всем известно — нет в мире лучше бойцов, чем земная армия Всеотца. Или скорее гончих Церкви, преследующих еретиков. Их так и называли Псами.

Свое прозвище они заслужили целиком и полностью, не только из-за особенностей работы. У многих служителей на поводке сидели опасные зверюги Ротейры — гладкошёрстные тупорылые собаки, донельзя злые и кусачие. Приученные убивать и калечить, способные в одиночку растерзать здорового мужика. Они помогали выслеживать и загонять изменников веры, однако главной их обязанностью считался поиск артефактов. Тех самых Печатей Джа, некогда в изобилии разбросанных по уголкам света.

Ходили легенды, что первых псов служителям Церкви подарил сам Всеотец, спустившийся с небес и обернувшийся дряхлым старцем. Словно мало ему было того проклятия, что успел наложить на камни. Так еще злобных тварей прислал, помесь шантру и осьмипалых демонов.

Спрятавшись на чердаках, мы частенько наблюдали за снующими туда-сюда фигурами в черных капюшонах. Как псы тянули поводки до предела, как водили обрубками морд, вынюхивая воздух в поисках божественных артефактов. И вот теперь здесь…

Сгрудившиеся в кубрике моряки недоумевали, что сподвигнуло чернецов заплыть столь далеко. Пересечь половину океана, чтобы остановить торговое судно? Только два человека знали истинную причину случившегося: я и забившийся в угол смотровой. На Яруше лица не было, настолько он побледнел от страха. Боялся и правильно делал, потому как доподлинно известно, что проклятые псы чуют не только Печать, но и изменников веры, к ней прикасавшихся, и даже рядом сидевших.

Мы долго томились в неведенье, прислушиваясь к звукам наверху. Казалось, сотни ног топали по доскам, а огромные псы подвывали, скребыхая когтями палубу. Воздух в кубрике сгустился настолько, что стало трудно дышать

— Помяните мое слово, не пройдет и дня как нашего брата вздернут на рее, — пробубнил Зычник и тут же схлопотал увесистый подзатыльник. Не удержавшись, слетел с гамака, глухо ударившись об пол.

— Есть еще желающие беду накликать? — Зак обвел взглядом присутствующих. Не забыл и про Зычника, потирающего ушибленные колени. — Ну раз нет, тогда заткнулись и дали поспать.

Матросы поворчали для порядка и стали расходиться, занимая свои гамаки. Мне, как самому младшему по званию гамака не полагалось. Вместо него был тюк, набитый соломой: достаточно мягкий, чтобы не болели бока и слишком дырявый, чтобы в эти самые бока колоть. Клопы не кусали и то ладно.

Я откинулся на спину и закрыл глаза, прислушиваясь к звукам наверху. О том, чтобы заснуть, речи не шло. Трудно чувствовать себя в безопасности, когда палубой выше ходят злобные Ротейры с лоснящимися под солнцем боками. Старшаки говорили, что у церковных псов железная хватка: вцепятся зубами и держат, пока жертва кровью не истечет или не скончается от невыносимой боли. Зверюг хоть палками бей, хоть ножом коли — бесполезно. Они даже дохлыми не отпустят.

Спрашивается, какой тут отдых? Не я один мучался бессонницей: матросы в кубрике кряхтели, вздыхали, время от времени тихонько переговариваясь. Все ждали новостей…

Вскоре шум наверху стих, а вслед за этим в кубрик пожаловал боцман. Застыв в проеме, он несколько секунд вглядывался во встревоженные физиономии моряков, потом ткнул пальцем в первых попавшихся:

— Ты и ты, бегом наверх.

— А чё это? — залепетал один из них: покрытый оспинами крепыш по прозвищу Рябина.

— Кому сказано, бегом или пинками гнать?

Помощи не потребовалось, потому как общеизвестный факт, нет хуже демона на корабле, чем рассвирепевший боцман.

— Чего там, Вудсон? — поинтересовался Зак, до той поры притворявшийся спящим.