Печать Индиго. Владыко Миров (3 книга)

Темный непроглядный лес следовал за ними по пятам. Ночь окутала округу и скрывала их от посторонних глаз. Они стремительно следовали по дороге несколько часов к ряду, надеясь проскочить все посты шведов и остаться незамеченными. Владимир, сканируя пространство, направлял их путь, Иванов следовал за ним. Но подпоручик был слишком горяч и бесшабашен и где-то в середине пути вызвался сам указывать дорогу.

Соколов, хоть и понимал, что это опасно, ибо у Иванова не было такого умения видеть и чувствовать окружающее пространство, как у него, все же согласился следовать за ним, видя, что подпоручик лезет в занозу и, видимо завидуя, пытается показать себя более умелым, нежели Владимир. Ссора была ни к чему, потому что порученное дело являлось слишком ответственным и не терпело разногласий между ними. По ходу истории он знал, что войска Баура в предстоящем сражении у деревни Лесной должны прийти на подмогу, и оттого понимал, что во чтобы то ни стало надо доставить донесение.

Как и предчувствовал заранее Владимир, уже ближе к концу пути произошла трагедия. Иванов, не отметив явных признаков присутствия шведов, вылетел на своем жеребце прямо на сторожевой пост врага на окраине леса. Неприятели тут же открыли огонь и смертельно ранили подпоручика. Владимиру пришлось вмешаться, и он оглушил молниеносным энергетическим ударом сразу дюжину шведов. Подхватив под уздцы лошадь раненого Иванова, Соколов смог стремительно ускакать от преследования и скрыться в лесу. Затем, следуя заданному направлению, лишь на четверть часа остановившись, чтобы перевязать сослуживца, в угрюмом противоречивом настроении проскакал оставшиеся два часа до лагеря русских, так и ведя за собой жеребца, к седлу которого был привязан бессознательный Иванов.

Лишь рано утром они достигли лагеря русских войск. Оставив подпоручика в полевом лазарете, Владимир немедленно отправился в штаб, чтобы отдать важнее донесение, врученное ему генералом Голицыным. Выполнив свой долг и удостоверившись, что генерал Баур все верно понял, уже через четверть часа он увидел, как весь полевой лагерь русских, состоявший из нескольких полков, пришел в движение, намереваясь в скором времени выдвинуться на помощь. Владимир успокоился сердцем, понимая, что все же смог сохранить историческое равновесие, и случилось именно то, что и должно было случиться.

Едва напившись воды, Соколов вновь устремился на поиски, из-за которых и приехал в лагерь Баура. Но его рвение вновь не увенчалось успехом. В хаосе армейских сборов в лагере ему удалось незамеченным просмотреть все личные дела солдат и офицеров, хранимые в штабной палатке. Но снова он не нашел даже намека на имя искомого человека.

Чуть позже, совсем отчаявшись, Владимир несколько часов к ряду бродил по полевому лагерю, напряженно пытаясь считывать мысли окружающих его людей. Но также все было в пустую. Ни в документах, ни в мыслях солдат не было даже упоминания о Илларионии Потапове. Осознавая, что в этих полках русских войск, как и в предыдущих, ничего не знают о нужном человеке, Владимир окончательно скис и в отвратительном настроении отправился в обратный путь.

Он достиг своего первоначального лагеря спустя семь часов, проскакав обратно более трехсот верст, и на рассвете девятого октября стремительно вошел в палатку главнокомандующего.

— Донесение доставил, ваше превосходительство, — отчеканил Владимир, в упор смотря на генерала Голицына.

— И как? — спросил Михаил Михайлович.

— Когда я уезжал, генерал Баур уже поставил войска в ружье. Вчера в полдень весь корпус с орудиями выдвинулся к нашим позициям. По моим подсчетам, теперь они преодолели уже половину пути.

— Молодец. А подпоручик Иванов где?

— Он смертельно ранен. Остался в полевом лазарете Баура.

— Ясно. Ты, мой голубчик, герой, — похлопал его по плечу Голицын, вставая. — Скоро сражение начнем. Будем ждать подмогу. Авось обойдется. А ты иди, поспи. Ведь в седле уже двое суток провел.

— Если позволите, я тоже в бой пойду, — вымолвил мужчина тоном, в котором слышалось невероятное упорство.

— Хочешь в бой? — опешил Голицын.

— Да.

— Ну, дело твое, — кивнул генерал. — Только ты устал, небось. Силы-то не те, чтоб воевать.

— Справлюсь.

— Как знаешь, ступай.

Село Лесное, княжество Литовское,

1708 год, Октябрь, 9