Печать Медичи

Мы с Паоло постелили себе на первом этаже. Паоло по-прежнему носил отцовский меч и на ночь клал его рядом с собой. Мы заснули не сразу и долго еще говорили, вспоминая ночи перед теми битвами, в которых нам довелось сражаться плечом к плечу. Но мы понимали, что завтрашняя битва будет последней. Мы оба знали это. Если Прато падет, Флоренция больше не будет республикой: Медичи восстановят свою власть над городом.

Через какое-то время мы замолчали, и теперь каждый думал о своем. Я вновь вернулся мысленно к схватке с Сандино.

Облегчение, вызванное его смертью, улетучилось, и теперь меня мучила загадка. Откуда мне было известно про охотничий замок в деревне Кастель-Барта? Почему рисунок на полу показался мне знакомым? Должно быть, он всплыл из каких-то неведомых глубин памяти. Но сколько я ни рылся в памяти, был бессилен что-либо вспомнить. Тогда я стал думать об Элеоноре, о том, как мы целовались в саду ее дядюшки, и мое сердце забилось быстрее, душа воспряла, наполнившись надеждой на то, что я как-нибудь прорвусь и увижу ее снова.

Паоло, должно быть, задремал, потому что внезапно вскрикнул:

— Дарио!

— Тише! — прошипел я. — Женщин разбудишь.

— Он здесь! — сказал Паоло, усевшись на тюфяке.

В эту жаркую ночь ставни были отворены, поэтому в лунном свете мне было видно, что мы совершенно одни. Но Паоло был так возбужден, что я поднялся и подошел к нему.

— Здесь нет никого, кроме нас, — попытался я успокоить его.

Он вытянул руку вперед, словно хотел взять за руку кого-то, стоящего перед ним. Потом наконец очнулся и посмотрел на меня, стоящего на коленях у его постели. Он попробовал обратить это в шутку, но было видно, что его сотрясает дрожь.

Я налил нам обоим вина, и мы вышли во двор.

На небе светились яркие звезды. Взошедшая над горизонтом полная луна казалась таинственной и мистической на ночном небе. «Интересно, покрыта ли она водой, как считает Леонардо? Может, это серебряное сияние дает поверхность огромных озер, отражение которых возвращается на Землю прозрачным блеском? А может, там кроется что-то другое, какой-то иной мир, полный серебра и света? И что лежит за этим небесным телом? Может быть, Царство Небесное?» — думал я.

— Я помню, как мой братишка Дарио только родился, — неожиданно сказал Паоло. — Мне было девять или десять лет. Перед ним матушка потеряла нескольких детей: один родился мертвым, а двое прожили всего несколько дней. Поэтому, когда матушка носила его, своего последнего ребенка, отец очень волновался, и я был уже достаточно взрослым, чтобы понимать почему. А Дарио появился на свет таким здоровеньким и крепким, что родители заплакали от радости. Я стоял в дверях и видел это, а они заметили меня и забеспокоились, что я начну ревновать их к малышу. Но едва я увидел Дарио, как тут же полюбил его. Каждый день я подходил к колыбельке и смотрел на него. Я хотел, чтобы он скорее вырос. Я хотел научить его всему, что умею, всему тому, что должен знать мальчишка, объяснить ему, что правильно, а что нет и как надо себя вести. Потом он перестал быть младенцем, начал ходить и говорить, и я уже мог делиться с ним своими знаниями. Он ходил за мной с утра до ночи, слезая с колен матери сразу, как только видел меня. А она смеялась и жаловалась, притворно, конечно: «Вот я и потеряла сыночка! Дарио любит Паоло больше, чем меня!»

Паоло тяжело вздохнул.

— А потом его отняли у меня. Самым жестоким образом на свете.

Паоло не плакал, но был охвачен глубокой грустью. Не лучшее настроение перед битвой. Боевой дух солдата должен быть высоким, от этого может зависеть его жизнь. И так же как в прошлом Паоло направлял меня, теперь я должен был позаботиться о нем.

— Подумай лучше о звездах, — сказал я, привлекая его внимание к ночному небу.

Я стал называть созвездия, имена которых узнал от друга маэстро, астронома Томмазо Реслини. А потом мне на ум пришла одна из легенд, поведанных когда-то моей бабушкой.

— Посмотри! — сказал я. — Вот это Кастор и Поллукс, сыновья-близнецы великого бога Юпитера. Они братья, а матерью их была Леда, жена спартанского царя, к которой Юпитер приходил в образе Лебедя. Кастор и Поллукс были так привязаны друг к другу, что, когда они умерли, Юпитер поместил их вдвоем среди звезд. И теперь они проливают свой свет на небесную твердь и будут вместе до скончания века.

— Ты думаешь, что в конце концов, когда мы покинем землю, то же самое будет и с нами? — спросил Паоло.

На это я не знал, что ответить. Да и кто может знать наверняка? Старые представления, новые представления. Церковная вера, верования древних… Кто тут прав?

— У каждого свой путь, — ответил я.

— Я помню, как в Переле ты развлекал нас всякими сказками, — сказал Паоло. — Раньше мне казалось, что они нужны только для забавы. А теперь я вижу, что они нужны также для утешения и просвещения.

Занималась заря. Слышно было, как город постепенно просыпается, начинает шевелиться. Слышались крики часовых, топот солдат, марширующих по городским улицам. Прибыла милиция Макиавелли.

Неожиданно раздался звук трубы.

Это означало, что вдали показался враг.

Битва за Прато началась.