Печать Раннагарра

Подойдя ближе, она пригладила рукой свои спутанные и растрепанные волосы, дотронулась до полыхающих ярким румянцем щек, спустила ладонь от шеи к ключице, а затем медленно прошлась ею по контуру собственного тела.

С каким-то лихорадочным возбуждением и извращенным восторгом она водила пальцами по яркому свидетельству неистового мужского желания.

Он пометил ее, как дикое животное метит свою самку, заклеймил своими руками и губами, оставил на ней запах своей принадлежности и следы сумасшедшей похоти.

Алые пятна на груди, животе, шее, как клеймо: «Моя!»

Отпечатки от пальцев на бедрах: «Моя!»

Губы, распухшие от его поцелуев: «Моя!»

Тело, сладко ноющее от его ласк и его семя на ней: «Моя!»

Ли тяжело задышала, снова вспоминая огненное безумство прошедшей ночи, бесстыжие, горячие прикосновения и слова Касса — и память отозвалась сладкой болью внизу, внутри, там, где сейчас было так пусто и одиноко без него. В камине ярко вспыхнул огонь, жадно лизнув расслоившимися языками каменное нутро, бросив на белый мрамор пола россыпь тающих искр.

— Да что же это? — прижав ладони к пылающим щекам, прошептала охотница.

Метнувшись в купальню, она влезла в остывшую воду, заполошно смывая с себя запах страсти и запах оставившего его на ней мужчины.

Открыв шкаф, Ли наспех натянула на влажное тело первые попавшиеся под руку камизу и расшитое серебром блио, а затем суматошно вылетела из комнаты, помчавшись к Лэйну.

Переступив порог его комнаты, девушка растеряно замерла, изумленно распахнув глаза. От вида спящих в нежных объятьях Джедда и Грасси щеки залило краской стыда, и охотница, как ошпаренная, выскочила в коридор, не зная, в какую сторону бежать.

Только на лестнице она наконец смогла остановиться и перевести дух. Руки слегка подрагивали, передавая вибрации волнения по всему телу. Ли нервно сжала их в кулаки, судорожно размышляя, куда ей податься, чтобы спрятаться подальше. В нос ударил запах печеной сдобы, и охотница, радостно улыбнувшись, с облегчением пошла на кухню, зная, что теперь ей есть чем себя занять на весь день. Ей почему-то казалось, что проснувшийся муж не станет ее искать возле плит и сковородок. Смотреть в его глаза после произошедшего Оливии было невероятно стыдно и неловко.

Продолжение романа читайте в следующем файле

ФАЙЛ ТРЕТИЙ Месть Книга 2

Касс, гибко потянувшись, выбросил вперед руку и мгновенно открыл глаза, нащупав ладонью прохладную пустоту кровати. Приподнявшись на локте, он бегло осмотрел комнату, с досадой заметив, что Оливия исчезла.

Не захотела встречать новый день в его объятьях…

Сбежала…

Подарила бурную, полную страсти и огня ночь — и сбежала…

Тихо застонав, Касс бессильно упал на перину, конвульсивно скомкав в кулаках белые простыни.

Голова кружилась от запаха вереска и мяты, и мысли соскальзывали в слепую жаркую пустоту. Постель пахла ею, тело хранило ее запах, руки помнили ее нежность, губы уже скучали по ней. Касс уткнулся лицом в подушку, на которой остался след от ее головы, вдохнул неповторимый аромат любимой женщины, а потом с яростным рыком вскочил с кровати, подбирая разбросанную по комнате одежду.

Ввалившись на ее половину, он, как зверь, жадно принюхался в поисках своей огненной упрямицы. Тонкий ускользающий шлейф вереска плыл по комнате, лишая его воли и рассудка. Помешательство какое-то. Одержимость.

— Где ты, Лив? — прокрутившись вокруг своей оси, пробормотал герцог, выплевывая сквозь стиснутые зубы тихие ругательства. Нетерпеливо дернув на себя ручку двери, он быстро выбежал в коридор, съедаемый диким желанием отыскать и поговорить с нежной возмутительницей его душевного спокойствия.

Прислуга испуганно отшатывалась в стороны, глядя на лихорадочно носящегося по замку хозяина, заглядывавшего во все двери.

Всю ночь в доме творилось что-то странное: взбесившийся огонь вырывался из каминов, рисовал на стенах дивные картины и вензеля, стелился по полу жаркой рекой. Никто не понимал, что происходит. И утреннее поведение герцога еще больше подстегивало их суеверный страх, вызывая безотчетное желание спрятаться подальше в подвалы, как в лихие времена его бесконтрольного буйства после смерти семьи.

Касс злился.

Бестолковые слуги глупо мямлили и невнятно мычали, утверждая, что не видели его жену со вчерашнего вечера. Кровь бурлила в жилах герцога, гневно стучала в висках и голове, заставляя напрягать мужчину все органы чувств.

Спустившись по лестнице, он хотел выйти на улицу и обойти парк, окружавший особняк, как вдруг на миг замер, внимательно прислушиваясь к своему тяжело бьющемуся сердцу. Запрокинув голову и громко рассмеявшись, он пошел на его зов, точно зная, где сейчас находится его растревоженная и растерянная женщина. Глупец. Болван. Бестолочь. Как же он мог не понять? Как мог не почувствовать? Он искал метку на своем теле, а она все это время была у него на сердце. Знак синта связал ее кровь с его сердцем. Вот почему связь не убила их! Метка выбрала то, что не принадлежало эгрэгорам — огненное сердце дракона.