Педагогические размышления. Сборник

Отдалённую от населённых пунктов, притаившуюся в лесу колонию окружал голод и анархический хаос 1920–1921 годов. Первые питомцы колонии в возрасте 14–17 лет часто бывали свидетелями, а порою даже и участниками «мокрых» дел. Бесшабашные, необузданные, озлобленные, имели они связь с «батьками» и всякими бандитскими «ангелами». Всему этому тревожному, притворно-циничному, противостоял крохотный коллектив, нравственно чистоплотный, морально смелый. A.C. Макаренко – центр и мозг всего неизведанного, нового дела, и двое воспитателей: двадцатилетняя Лидочка и лет на десять постарше Елизавета Фёдоровна. В тогдашней жизненной атмосфере даже их физическое благополучие было сомнительным. Но их ум, страстный труд, подкупающая справедливость и уважающая человека требовательность, их изумительные человеческие качества пленили всех нас. Нам хотелось их видеть, слышать, общаться с ними. Мы тосковали по ним, как тоскуют по матерям, отцам, старшим братьям и сестрам, как тоскуют по настоящим друзьям.

И они были не только нашими утешителями, учителями, советчиками, но и самыми близкими нам родными и друзьями, вместе с нами находившими смысл и радость своего существования.

Человека умного, строгого, но справедливого, уважающего тебя, трудно не послушать, невозможно его обмануть, уйти от него. В полтавский период у нас было двое воспитателей, в куряжский – на четыреста ребят четыре.

По своим нравственным качествам воспитанники тех лет, даже по социально-криминальным признакам, были запущеннее, сложнее, чем дети нашей Сталинирской TBK. В те годы, в частности, в колонию имени М. Горького, подростки направлялись либо комиссиями по делам несовершеннолетних, либо по определению суда со сроком, как правило, за систематические кражи, грабежи, насилия и прочее. В Сталинирской же колонии нет ни одного судимого и вообще с серьёзным криминальным налётом.

В годы моей работы в Винницкой колонии НКВД было 300 воспитанников, из них 70 % судимы, и многие неоднократно. Но как в колонии имени М. Горького, так и в Винницкой колонии были воспитатели. Колония была призвана обслуживать контингент рецидива, но в колонии не было ни одного охранника, зоны, заграждения, изолятора и тому подобного недоразумения в регламенте воспитательных пособий. По штату значились один-два ночных сторожа, на роль которых приглашались древние старцы с доступным им вооружением – деревянной колотушкой времён Ивана Калиты.

За три года из Винницкой колонии ушло пятеро человек при 300 воспитанниках и трёх воспитателях. Фамилии этих ребят записаны в моих личных дневниках. В настоящее время из колонии воспитанники уходят и уходят. В чём тут дело? Такие бродячие ребята выпали на нашу долю? Может, не учитываем национальных и территориальных признаков при формировании колоний? Может, и так. Но главное не в этом. Главное – в организационной неинтересности воспитательного процесса и в качестве работников, людей, которым поручено великое, почётное и ответственное дело воспитания.

В Сталинирской ВТК ГССР, в городе Кутаиси на 200 воспитанников было 8 человек воспитателей. Я не сторонник правила – новая метла по-новому метёт, наоборот, я делал всё для того, чтобы самых неудачных воспитателей вышколить и сделать их полезными. Я подбадривал их, поучал, а их рабочие неудачи объяснял делом случая.

На одном из методических совещаний работников УВЧ старший воспитатель тов. Б. заявил:

– Раз бить нельзя, то какое тут может быть воспитание и авторитет?

Так как мне его характеризовали как работника, хоть и безграмотного, но инициативного и боевого, вот только порядком измотавшегося, я предложил ему отдохнуть. Б. уехал в отпуск. Правда, меня предупреждали: вы, мол, детей не знаете, они, дети, дескать, только тов. Б. и боятся. Смотрите, мол, как бы ещё хуже не стало.

За месяц в колонии произошли большие события, без истерики и надсадного крика был создан настоящий детский коллектив. Тов. Б. вернулся из отпуска, в сумрачной позе побродил по колонии и, не поняв ни стиля, ни смысла, ни тона происшедшего, заявил:

– Это дело долго не продержится. Нужен кулак, а не сердце. Мне это не подходит, прошу освободить. У меня есть специальность фотографа – доходное дельце!

Я с наслаждением освободился от услуг бывшего фотографа, а ребята отреагировали на уход старшего воспитателя, как реагирует спящий на возню мыши в доме соседа. Кстати, увольнение старшего воспитателя с офицерским званием – недопустимо сложное и для начальника колонии бесправное дело. За время оформления увольнения, согласования санкции, даже в случае удачи, увольняемый может порядком напакостить.