Педагогические размышления. Сборник

Итак, приедут: Николаенков Сергей – молчаливый; Агуреев Женя – сочувствующий шахматист; Прокофичев Саша – подыгрывающий в шахматы, танцующий; Слободчиков Витя – рассказывающий; Кузьменков Вова, Тимофеев Коля – чернявый хозяйственник; Лисицын Миша – талантливый пацан; Чибисов Слава – случайно попавший в сводный «ленинградский» отряд, а вообще скороговорящий драчун; Андриашин Вова – командир-мама; Гуров Ваня – концентрированное трудолюбие; Волкова Таня – чемпион «смекалки»; Верещаго Люба – талантливые ноги и пишет стихи, но не кляузные; Бахмацкая Мила – диктатор личной гигиены всех и гроза мальчиковой неопрятности; Волкова Галя – сами увидите, на что она способна; Машкова Тома – сгущенная доброта, всепоглощающая скромность; Киселева Нина – всего понемножку; Маней Люда – говорит, поет и краснеет; Токарева Тома – воспитательница наша; Лобачев Толя – у него все круглое: мысли, голова, походка; Пронин Коля – пусть он расскажет вам «Был трудный бой»; Ртищева Рая – она просто какая-то пшенично-бесподобная.

Вот и все, если не считать воспитательницы Галины Константиновны и двух студенток-энтузиасток.

Учтите, что наши каникулы не совпадают с вашими, а значит, – выбудете работать, а мы – гулять. Это ничего?

А теперь – до свидания.

Обнимаем всех и по-братски целуем.

Дорогой товарищ Георгий! [35]

Спешу откликнуться на Ваше ко мне письмо от 14.XI.59 г. Выражаю Вам, Вашим коллегам и всему коллективу воспитанников свой сердечный привет. Я благодарю Ваших хлопчиков за их готовность с нашими воспитанниками переписываться. Наверное, Ваши воспитанники скоро получат письма.

Теперь по основным вопросам Вашего письма.

В какой-то мере правый проф. Медынский, и болгарский педагог Генка Дочев, когда они говорят о некоторых приемах Макаренко, похожих на военизацию. И Вы правы, что в какой-то мере допускаете в своей системе организации коллектива признаки военизации. Самого слова «военизация» не следует страшиться. Ведь в рядах армий наших стран находятся наши братья и сыновья, находились и мы сами. А ведь, кроме специальной «профессии», солдату сообщаются и признаки собранности, внешней, а часто и внутренней культуры, сдержанности и проч. При помощи тут уже настоящей, строевщины, военизации.

У Макаренко в колонии имени М. Горького и в коммуне имени Ф. Дзержинского не занимались строевыми маршировками, не разучивали песен в строю, не водили строем в столовую или в школу, не проводили вечерней переклички. Однако чисто военной терминологии в педагогическом и организационном было много.

Вот посмотрите: рапорт по вечерам был у нас в колонии, а затем и в коммуне, но как? Выстраивались ребята? Проводилась перекличка? Нет. Если на рапортах присутствовали все воспитанники, то они рассаживались на стульях в зале, рапортирующие командиры поднимались со своих мест, выходили на передний план зала и представлялись с рапортом перед председателем Совета командиров. (Вы обратили внимание: председатель, не командир). Сам рапорт звучит так: «Прошу принять первый отряд. По списку воспитанников (а в коммуне – коммунаров) тринадцать, один в отпуске, на лицо – двенадцать. День прошел благополучно. Воспитанник Н. получил двойку, а H.H. имел замечание от агронома за отлынивание от работы, и т. д.».

Во время сдачи рапортов все присутствующие в зале встают и стоят не по команде «Смирно!», а по необычной команде «Прошу встать к рапорту!». А по окончании рапортов предлагалось сесть. Переклички не делалось никогда. При зачтении приказа на следующий день дежурный предлагал встать командой, если это предложение можно назвать командой:

– К приказу прошу встать!

Затем следовало лирическое «Спокойной ночи», провозглашавшееся Макаренко с малым поклоном головой. Наконец, часовые у знамени в вестибюле коммуны. Это атрибут. Это внешние признаки эстетики, но не муштра, не «пожирание начальства глазами».

Походы строем. Так в наши дни даже старухи идут «в строю» на демонстрациях по поводу национальных праздников! А мы были молоды, красивы. Вот Антон Семенович еще и выправкой в строю, и песней задорной сообщал внешнюю мускульную, гимнастическую красивость.

Макаренко во всем этом видел еще и чисто манерную отделку и внешнюю опрятность. Четкое «есть», встать по сигналу… А разве трезвон в колокол или в подвешенный лемех от плуга лучше, призывнее сигнала на трубе, серебряного, голосистого?

Я не знаю, как сложна у вас военизация, но из Вашего письма подозреваю, что не военизация у вас, а только строевая муштрочка. Военизация – это, значит, и преподавание военных дисциплин, хотя бы строевой субординации, караульной службы и прочее. Но может, Вы преждевременно протестуете против военизации у Вас? Если строевая муштра приносит организующий полезный эффект, то пусть она живет и здравствует, тем более что у вас ребята даже в форме. Потом оно само собой отойдет, примет другие формы, методы и приемы.