Педология: Утопия и реальность

Если я перестал сознательно толкать мозг к работе, это не значит, что мозг перестал работать. Кажущееся «мозговое без делие» — вовсе не безделие, так как в «выключенном» нами мозгу продолжают бродить «неразжеванные» мысли, заканчивается подытоживание не законченной нами работы. Мы гуляем, отвлечены к другим областям, казалось бы — забыли, нарочно забыли (для отдыха) о начатой нами системе мыслей, однако помимо воли, даже наперерез воле, то одна, то другая мысль из «выключенного» слоя прорывается в сознание, нарушает нашу волевую установку, не дает заказанного нами отдыха.

Прочел я нужную мне книгу, отошел от нее, забыл о ней, — переключился на другую работу, отдыхаю, — однако через 2–3 дня выясняю, что материал книги усвоен мною гораздо глубже, чем это было тогда, когда я отбросил книгу. В чем дело? Мозг, несмотря на «сознательный» мой отход от той или иной работы, меня «не послушался» и продолжал оборванную мною 2–3 дня назад работу.

Отсюда же и поговорка — «утро вечера мудренее». Казалось бы, исчерпывающий отдых — ночной сон — должен давать мозгу полную передышку. Между тем за ночь, во сне, сплошь и рядом «доделывается» начатая накануне работа, — разрешаются подчас сложные проблемы, притом как раз те, которые плохо удавались вечером. Планы докладов, нужные художественные образы, воспроизведение в памяти забытого материала — рождаются иногда «внезапно» в момент пробуждения: очевидно, процессу «рождения» предшествовали именно во сне последние, активные фазы «беременности», — мозг спал, но не полностью.

В этом «мозговом непослушании» скрываются чрезвычайные творческие ценности, но в нем содержатся и наиболее грозные опасности, недоучет которых чаще всего ведет к массовым «неврастеническим» срывам. Плюсы этого непослушания — в «бесплатном приложении», которые получает мозг — помимо нашего волевого усилия, незаметно для нас, в периоды, казалось бы, полного отдыха Минусы его, при неумелом использовании этой «внутримозговой инерции», в недоучете фактической мозговой нагрузки и в «нечаянной», «бессознательной» разгрузке, которая ничуть не менее опасна, чем перегрузка сознания.

Фактически 6-часовой рабочий день мозгового работника превращается, помимо его воли, в 12–14-часовой и больше, т. е. удваивается, утраивается, так как заводской гудок о прекращении работы — хороший сигнал для мышц, но он лишен права приказывать мозгу.

Оратор приготовил доклад, преподнес его аудитории, выслушал возражения, ответил на них, — все это отняло, положим, «волевых» 15 часов: 10 часов в течение двух дней (по 5) на подготовку, 5 часов в аудитории. Однако 5 подготовительных часов в течение двух преддокладовых суток фактически превращались в 10-часовую и большую ежедневную работу, так как материалы ответственного доклада, соображения о докладе вторгались поминутно в повседневную деятельность, мешая ей, добавочно отягощая, превращая один час текущей нагрузки в два и три часа.

Доклад прерывался и в часы отдыха, привлекая напряженное внимание к неразжеванным своим частям, нагружая собой и часы отдыха. Однако и после «сдачи экзамена», после публичного выступления нагрузка докладом не заканчивается: мозг продолжает разжевывать впечатления дискуссии, подбирает новые, убийственные возражения противникам, которых не успел придумать в аудитории, отмечает дефекты в технике выступления, в материалах доклада, — одним словом, продолжает свою неугомонную работу, несмотря на все сигнальные гудки, взывающие к окончанию мозгового процесса.

В указанной нами мозговой особенности скрывается одна из крупнейших опасностей, угрожающих умственному работнику. Недоучет ее, неуменье рационально использовать это своеобразное мозговое качество приводит мозг к состоянию непрерывающейся работы, к потере способности выключать вовремя мозг из работы, к угасанию способности отдыхать.

В планировке мозговой работы при подсчете числа намечаемых рабочих часов необходимо зорко уловить и эту «внеплановую», дополнительную нагрузку, не менее утомительную, чем плановая. Вместе с тем, в бюджете времени «мозговика» надо так построить различные секторы работы, чтобы отдых в нужные моменты оказывался фактическим, а не мнимым, без загромождения его непрошеным, внеплановым грузам.

Добиться этого можно лишь при условии внимательного учета всех последующих наших указаний, и в первую голову ближайшего, второго нашего тезиса «мозговой культуры».

Имеются достаточно явственные симптомы, при которых можно с известной уверенностью предполагать, что эта неосознаваемая нами мозговая работа действительно переходит в перегрузку.

Так, сновидения наши сплошь и рядом насыщены материалом, «неразжеванным» в течение дня. Перерабатывающая работа сна сильно изменяет, искажает этот материал, но в то же время он остается чем-то вроде «занозы» в мозгу, нагружает собою мозг во время сна и тем мешает ему отдохнуть, освежиться.