Пейтон-Плейс

Магазин Татла всегда был переполнен в зимние месяцы. Фермеры, которым так не хватало времени в последние дни лета, обнаружили, что у них масса свободного времени. Большинство из них проводило его в разговорах у Татла. Эти разговоры очень мало значили, очень мало решали и зимой 1943-го в основном касались войны. Хотя война и изменила внешность Пейтон-Плейс, но мало, а собирающихся у Татла не изменила вовсе. В городе осталось мало молодых людей, но молодые никогда и не собирались вокруг печки Татла, так что состав беседующих не менялся здесь годами. В магазине уменьшился ассортимент продуктов, но у здешних стариков никогда не было достаточно денег, чтобы покупать всякую всячину, поэтому недостаток товаров никак на них не отразился. Что касается фермеров, продукты для них оставались такой же проблемой, как и всегда. Война не сделала почву Новой Англии менее каменистой и плодородной, не сделала она и погоду более предсказуемой. Вырвать жизнь у земли всегда было нелегким делом, и война тут ничего не меняла. Старики у Татла говорили и говорили, а фермеры не чувствовали себя обманутыми, проводя заработанные нелегким трудом часы досуга в этих разговорах. Когда разговоры на местные темы исчерпывали себя, начинались нескончаемые разговоры о войне. Каждая битва на фронтах переигрывалась стариками у печки заново, но с более талантливой, блестящей стратегией, с большей смелостью и отвагой. Мужчины, включая тех, чьи сыновья воевали, неутомимо принимали участие в этих разговорах, так как считали, что именно это требуется от мужчин, чья страна участвует в военных действиях. Хотя ни один из них даже на секунду не верил в поражение Америки, они обсуждали и эту возможность. Идея о том, что сапог германского или японского солдата будет топтать землю, которую возделывали деды стариков, собравшихся у Татла, была такой искусственной и натянутой, это было настолько невозможно представить, что, когда это произносилось вслух, говорившего слушали в такой тишине, будто дискуссия требовала экстрасенсорного восприятия. Об этом можно было поговорить и послушать других, но никто в это не верил. Человек, приехавший в Пейтон-Плейс из мест, где шла война, мог бы быть ошарашен недостатком перемен в связи с происходящим. Единственные серьезные изменения произошли на фабрике, которая теперь перешла на военную продукцию. Рабочие работали в три смены, двадцать четыре часа в сутки, а тот факт, что люди стали больше зарабатывать, не был очевиден, так как на заработанные деньги было нечего покупать. Новый в Пейтон-Плейс человек мог бы по ошибке принять неверие в опасность за смелость или равнодушие.

Селена была одной из немногих, кто эмоционально переживал войну. Ее сводный брат Пол служил где-то на Тихом океане, а Глэдис работала на самолетостроительном заводе в Лос-Анджелесе, в Калифорнии. Зимой 1943 года Селену преследовало ощущение беспокойства и крушения надежд.

— Хотела бы я быть мужчиной, — сказала она Майку Росси. — Тогда меня бы здесь ничто не удержало, я бы сразу ушла в армию.

Потом она пожалела, что сказала это. Селена узнала, что Майк несколько раз пытался добровольцем уйти в армию. Но, казалось, ни один из родов войск не горит желанием увидеть Майка в своих рядах: ему было за сорок и когда-то давно у него были сломаны обе коленки.

Кроме беспокойства, Селену мучило еще и чувство вины. Она знала, что должна быть благодарна судьбе за то, что Тед Картер находится в полной безопасности и продолжает учебу в университете, благодаря хорошим оценкам. Но почему-то это ее не радовало. Ей казалось, что Тед должен воевать плечом к плечу с Полом и другими, и ее раздражало, когда Тед приезжал на уикенды или писал жизнерадостные письма, в которых постоянно упоминал, как ему повезло, что «он может продолжать учебу».

Это прекрасно, признавала Селена, когда человек твердо выбрал цель своей жизни, и Тед, она знала это, — не трус. После окончания учебы он был готов и хотел уйти на войну.

— Если я смогу остаться еще на один год, включая лето, я получу степень бакалавра. Тогда останется совсем немного и — кто знает? Может, война закончится раньше, — говорил ей Тед.

— А я думала, ты хочешь пойти в армию. В конце концов; Соединенные Штаты воюют.

— Не то что я не хочу, — отвечал Тед, уязвленный ее непонятливостью. — Просто так я не потеряю время и мы сможем очень скоро пожениться.

— Время! — усмехнулась Селена. — Дай только немцам или японцам прийти сюда, и тогда посмотрим, что будет с твоим драгоценным временем!

— Но, Селена, мы все спланировали на год, еще когда были детьми. В чем же дело?

— Ни в чем!

Селена и вправду не могла сказать Теду, в чем дело. Она понимала, что ее чувства были ребяческими и такими неразумными, что их нельзя было объяснить, и все-таки она так чувствовала. Она не могла избавиться от ощущения, что что-то не так с молодым, здоровым парнем, который хочет оставаться в сонном студенческом городке, когда во всем мире бушует война.