Пейзаж души: «Поэзия гор и вод»

Стою печально на Главе Дракона
И Вас не вижу. Все внутри дрожит.
Ведь даже ручеек, похоже, стонет,
Сочувствуя, по склону вниз бежит.
Наполнен грустью этот мир бескрайний,
Заходит солнце, и встает тоска,
Гора смыкается с небесной далью,
Плывут по кромке неба облака.
И мнится — белый гусь из темной ночи
С надрывным кликом опуститься смог,
На лапке — весточка: мой дальний хочет
Послать своей далекой тяжкий вздох.
Душа моя разорвана страданьем,
Скрывает снег цветы десятый год.
У Вас там нет весны, в том крае дальнем,
Не возвратитесь Вы, уйдя в поход.
Как смутный сон, от Вас я далека,
В слезах-жемчужинках одежд шелка.

б/г

Глава Дракона: гора Луншоу на границе пров. Шэньси и Ганьсу, на ее вершине начинается горный ручей, к северу от нее простирается пустыня, где были расположены пограничные заставы. Белый гусь: поэтический символ письма.

«Я знаю мудрость, что несет вино»

Кто возьмется утверждать, что китайцы услаждали себя вином лишь на природе? Но душистое зелье, в котором покачиваются желтые лепестки осенних хризантем, среди умиротворяющей и чистой природы — это ритуал. Они неотделимы друг от друга, оба даруют свободу и возвращают к естественности утраченной цивилизовавшимся человеком чистой изначальности.

И потому в пейзажной лирике возлияние — не кутеж, а духовное очищение.

В одиночестве пью под луной

1

Среди цветов стоит кувшин вина,
Я пью один, нет никого со мною.
Взмахну бокалом — приходи, луна!
Ведь с тенью нас и вовсе будет трое.
Луна, конечно, не умеет пить,
Тень лишь копирует мои движенья,
И все-таки со мною разделить
Помогут мне весеннее броженье.
Луна шалеет от моих рулад,
А тень сбивают с ног мои коленца,
Пока мы пьем — друг другу каждый рад,
Упьемся — наша тройка распадется…
А что бы — дружества Земли презрев,
Бродить мне с вами между звездных рек!

2

Не будь столь любо Небесам вино —
Там не было бы Винного созвездья,
Не будь Земле столь сладостно оно —
Нам Винный не был бы родник известен.
Вино приятно Небу и Земле,
Так перед Небом этот грех не страшен.
Ты святость обретешь навеселе,
Ты мудрость обретешь от доброй чаши.
А раз уж, выпив, ты и мудр, и свят, —
Зачем же улетать нам к горним сяням?
Три чаши отворят широкий Тракт,
Большой черпак — мы вновь Природой станем.
И если ты сей вкус вина прозрел —
Храни секрет от тех, кто протрезвел.

3