Пейзаж с бурей и двумя влюбленными

Девушка приблизилась к художнику, слегка кашлянула — все напрасно, ее не замечали. Подойдя ближе, она взглянула на картину, над которой он так увлеченно работал. Она сразу узнала фасад замка и примыкавшую к нему часть парка с кипарисами и старыми каштанами. Место, изображенное на картине, было знакомым — и в то же время совершенно неузнаваемым. Вглядевшись, Женевьева поняла, в чем дело. Она никогда не видела замок при такой погоде, которая была на полотне. Там свирепствовала самая настоящая буря! По зловеще освещенному свинцовому небу мчались рваные облака. Гнулись верхушки кипарисов; чувствовалось, что будь ветер чуть сильнее, и они не выдержат и начнут ломаться один за другим, как спички. На втором этаже замка ветер распахнул створку окна; от удара из нее вылетело стекло и теперь косым проблеском скользило вниз, чтобы через секунду разбиться вдребезги. Прямо перед глазами зрителя, который находился как бы немного в глубине парка, проносился сорванный лист каштана, еще зеленый, видны были его прожилки. А под самым большим кипарисом стояли два человека. Они стояли, протянув друг к другу руки, и в этом жесте ощущалось смятение. Но кто эти двое? Кто-то из обитателей замка? Женевьева не могла разглядеть их лиц. Она нагнулась поближе... и тут наконец Филипп Вернон заметил, что, кроме него, еще кто-то есть в мастерской. Он с удивлением уставился на Женевьеву, оказавшуюся рядом с ним. Видно было, что он не помнит, кто эта девушка, и не понимает, как она здесь оказалась. Затем художник рассмеялся, отложил кисть и подал девушке руку.

— Это для меня обычная история! — воскликнул он. — Когда я работаю, то перестаю замечать окружающее. Вокруг меня могут ходить люди, ездить машины — ничто не может мне помешать. Однажды, когда я работал вблизи одного села в Провансе, местные мальчишки стащили раскладной стул, с которого я встал, чтобы писать верхнюю часть полотна. Я обнаружил это, только когда стал собираться домой, представляете? А в другой раз, также собираясь уходить с работы на пленэре, я обнаружил в кармане... мышь! Когда она туда залезла и зачем — понятия не имею. Хорошо хоть она не укусила меня за палец. Она как будто чего-то ждала от меня, а не дождавшись, спокойно вылезла из кармана, спустилась по штанине и убежала. Каково?

— Возможно, в вашем кармане лежало несколько сухарей? — предположила Женевьева.

— Да, я обычно беру с собой еду — но не сухари, а яблоки и груши, и кладу их в другой карман, не в тот, где оказалась моя гостья... Ну да ладно. Я слышал от Шарлотты, что вы хотели посмотреть мои работы. Милости просим, вот они перед вами; кроме того, вон там за ширмой есть вторая комната, там тоже есть картины. А я еще немного поработаю, а затем сделаю перерыв, сварю кофе, и мы с вами можем побеседовать.

Художник снова взялся за кисть, а Женевьева пошла вдоль стен, разглядывая картины. Здесь были в основном пейзажи, написанные в самых разных уголках Франции и даже, кажется, за границей. На картинах были пшеничные поля, виноградники, старинные церкви, морское побережье с рыбачьими лодками, маленькие городки с черепичными крышами, горы... Женевьева заметила, что большинство картин свежие, на некоторых еще не просохла краска — в том числе и на морских пейзажах. Были здесь и портреты. Женевьева узнала графа, его дочь Элеонору, Шарлотту, Лоуренса, старого слугу Гастона, Эмилию. Были и незнакомые лица. Женевьеву поразил портрет незнакомой ей женщины с удивительно выразительными, живыми глазами. Вглядевшись в портрет, девушка заметила в нем одну странность: женщина была одета в современное платье, однако на плечах у нее был старинный темный плащ, а в руках она держала меч, опустив его острие на землю. Все картины были написаны в особой страстной манере, по которой сразу можно было узнать руку Вернона и которая, собственно, сделала его знаменитым.

У Женевьевы накопилось достаточно вопросов к мастеру, когда его голос оторвал ее от рассматривания картин:

— Ну вот, вы заразились моей болезнью, — со смехом заявил Вернон. — Вы так увлеклись, что и не заметили, как я успел сварить кофе. Вот ваша чашка.

Они присели за низеньким столиком в углу. Отсюда была видна вся мастерская с картинами, словно мерцающими на стенах.

— Скажите, — спросила Женевьева, отхлебнув на редкость крепкого и вкусного кофе, — я видела здесь морские и горные пейзажи. Вы пишете не только с натуры, но и по памяти?