Пекинский узел

Покидая двор французского посланника, он не без гордости отметил, что все караулы и дежурные части ставились в ружьё и отдавали ему честь. А ведь когда-то всё было иначе.

Лорд Эльджин принял Игнатьева в своей палатке. В ней стояла складная кровать, небольшой походный шкаф, несколько чемоданов, на один из которых он и присел, уступив гостю единственный стул.

За раскладным узким столом штабные офицеры писали приказы по войскам, а секретарь посольства Олифант переписывал ответ принцу И Цину.

— Единственное, чего не хватает этим вероломным мартышкам, так это восьмихвостой плётки, — чтобы визжали и радовались, что я им головы не открутил! — взбешённый упорством китайцев, стучал по чемодану кулаком лорд Эльджин. — И эту гориллу Су Шуня нужно держать в узде, чтоб окончательно не распоясался. При полном попустительстве придурка императора, от него можно ожидать всего.

Если француз был отчасти растерян и подавлен теми осложнениями, которые свалились на его голову, то англичанин метал гром и молнии. Хотел торжественно со всей своей огромной свитой въехать в Пекин, а получилось чёрт-те что и с боку бантик — настоящая война. И он сидит теперь на чемодане. Стыд, позор! И это он, потомок королей, воплощение аристократического лоска, гордости и страсти, изящного высокомерия, жёсткой учтивости, холодного презрения к плебеям, почти со слезами на глазах говорит о потере незаменимого Париса, необходимого Лока и полезного для будущей его карьеры журналиста. Одно только утешало: хотя барон Гро был учтив в своей переписке с принцем И Цином и вообще соблюдал умеренность в выражениях, тогда как он, лорд Эльджин, писал резко, настойчиво и нарочито грубо, французы были в явном проигрыше.

— И чем вы это объясняете? — поинтересовался Николай, испытывая лёгкое смущение оттого, что занял стул хозяина.

— Численностью нашего десанта, — высокомерно заявил англичанин, не скрывая тайного довольства. — А главное, магическим влиянием Париса на мартышек.

— Тогда вы можете не волноваться за его жизнь, — оптимистично заметил Игнатьев и тут же добавил, что китайцы вероломны до безумия.

— Какими бы они ни были, — самоуверенно вскинул голову лорд Эльджин, — я убеждён, что и в плену Парис останется самим собой, не смолчит и не предастся унынию. Он станет воздействовать на китайцев по мере возможности с присущей ему хваткой. — С этими словами он поднялся с чемодана, подошёл к секретарю и, взяв у него переписанный ответ принцу И Цину, прочитал его вслух.

— Мы требуем предварительной выдачи пленных, а затем уж перейдём к подписанию перемирия. Только так и не иначе, — яростно сверкнул он тёмными глазами и жестом пригласил следовать за ним.

Когда они вышли из палатки, к ним присоединился командир первой дивизии генерал Митчел, который затронул вопрос об уплате Китаем контрибуции и об отношениях Великобритании и Франции. Англосаксам очень хотелось, чтобы китайцы контрибуцию не выплачивали, по крайней мере, сразу. А если и надумают платить, то лучше — по частям.

— С отсрочкой, — хитро прищурился лорд Эльджин. — В противном случае Луи-Наполеон сочтёт выгодным почаще посылать свои войска в Китай.

— Французы нам и так испортили кампанию, — с досадой сказал Митчел.

Игнатьев подумал, что речь пойдёт о безрассудной воинственности вспыльчивого Монтобана, начавшего сражение при Чанцзяване, которого, конечно, можно было избежать, но генерал заговорил об ином.

— Мы хотели отправить сюда двадцать тысяч солдат, перебросить их из Индии в Китай, но французы, не желавшие оказаться в меньшинстве, потребовали оставить часть наших войск в Сингапуре, в Кантоне и в Гонконге. Всё это и замедлило исход войны.

— Французы капризны, — заложил руки за спину Николай, и генерал Митчел, не чувствуя скрытой иронии, начал излагать свой взгляд на будущее: — Если до зимы не подпишем мир, то к весне привезём в Тяньцзинь ещё десять тысяч солдат. Индия рядом, а там стоят наши отборные войска.

— А как же французы? Их капризы и претензии?

— Мы просто-напросто плюнем на них, — заявил генерал. — Они нам не указ, я так считаю.

Игнатьев посмотрел на лорда Эльджина. Тот раскуривал сигару.

— Откровенно говоря, — ответил он, — надо скорей мириться. Наши английские журналы ожесточённо нападают на меня. — Лорд Эльджин с раздражением отбросил прочь сломавшуюся спичку. — Моему брату тоже достаётся. Слишком много расплодилось либералов.

— В России тоже об этом твердят, — самым безобидным тоном произнёс Николай, засмотревшись на тёмно-зелёную бабочку, мелькавшую поодаль: у My Лань такие же красивые глаза.

Не найдясь, что ответить, лорд Эльджин сменил тему разговора и представил Игнатьеву своего племянника, молодого стройного блондина с едва заметными усами.

— Служит у меня секретарём, хочет побывать в России.

Юноша покраснел.

— Я читал Пушкина, мне хочется побыть на его родине. Если позволите, я намерен в скором времени просить вас взять меня с собой.

— Куда? — спросил Игнатьев, понимая, отчего лорд Эльджин затеял этот разговор.

— В Россию, в Петербург.

— Но я пока не уезжаю.

— А когда вам надо возвращаться?