Пекинский узел

— Энто в камышах надыть засесть, — тоном знатока сказал Савельев. — На болотах.

— Слышь, Семён, — подогнал плетью свою лошадь Бутромеев, — а Бэйхэ-река откуль текёть?

— А я не местный, — дурашливо скосил глаза Шарпанов и почесал рукоятью нагайки за ухом. — Должно быть, оттель, — он указал на север, где темнел далёкий горный кряж. В той стороне был Пекин. И туда тянулись по дорогам многочисленные беженцы.

— Чу! — настороженно вскинул брови Стрижеусов и привстал в седле. — Вроде, шумят.

Во французских и английских лагерях забили барабаны.

— Построение у них, перед походом, — придержал коня Курихин и посмотрел вдаль из-под руки. — Биноклю бы сейчас.

— Куды ни кинь, повсюду англичане, — собрал в горсть свою рыжую бороду Савельев и насупился. — Всех мастей изо всех волостей.

— От них и нам нескусно.

— Мускорно, ага.

В лагере союзников снова забили барабаны. Лорд Эльджин выглянул из палатки, рассеянно глянул на солдат, строящихся в маршевые колонны, отдал несколько распоряжений своему военному секретарю и вернулся к прерванному барабанной дробью разговору.

— Итак, барон, вы утверждаете…

— Не я, — отмахнулся французский посланник, — китайцы. Китайцы считают, что самая здоровая страна Россия.

— Мало ли что говорят эти мартышки! — раздражённо ответил лорд Эльджин. — Я их мнением не дорожу.

— А зря, — упрекнул барон Гро. — В чём-то с ними можно согласиться.

— Вот и соглашайтесь! Соглашатель…

— Вы не горячитесь, милорд. Россия страна вечного холода и вечной мерзлоты…

— И вечного идиотизма…

— ...там никто никогда не болеет, — не обращая внимания на неприязненные реплики англичанина, продолжал говорить барон. — Человек в России не протухает, как рыба в леднике. Если люди там и умирают, то по старости, когда надоедает жить. Русские умирают лишь в том случае, когда они надоедают своим детям или очень скучают по своим близким, покинувшим их, ради блаженства в мире мёртвых.

— И вы с этим согласны? — не скрывая ехидной ухмылки, спросил лорд Эльджин и покрутил пуговицу на сюртуке. — Эдак, мы договоримся до того, что земля испускает смертельные газы, а люди, вдыхая их, умирают. Земля вбирает их в себя, кормится трупами. А именно так учёные макаки объясняют кишечную хворь и малярию, будь они прокляты солнцем и луной!

— Люди не похожие на нас, достойны нашего презрения?

— Да что вы, в самом деле, как ребёнок? Я их просто ненавижу!

— А, между прочим, мы ещё увидим русских в Индии, — язвительно промолвил барон Гро и принялся крутить на пальце перстень. — Вы только посмотрите на Игнатьева, и вам всё станет ясно: эти люди не живут во времени, они живут в пространстве, в какой-то настырной духовной свободе — безоглядно. Оторопь берёт.

— Но выгоду из этой их свободы извлекут нерусские умы, — мрачно предрёк англичанин.

— Уж не ваш ли хвалёный парламент, не ваши ли дельцы-министры обзаведутся русской выгодой? — к барону Гро вернулось давнее желание хоть как-то досадить напыщенному англосаксу.

— Верно, в России верят в справедливость, — еле сдерживая себя, чтобы не послать своего собеседника к чёрту, побагровел лорд Эльджин. — Поэтому и Бонапарт не одолел её — захотел владеть почти что целым миром и подавился своей бешеной гордыней. — Он победоносно отмахнул рукой, презрительно свёл губы и, довольный своим критическим наскоком, позволил французу вяло возразить.

— Милорд, я не стану вас обескураживать и льщу себя надеждой внушить вам нечто противоположное, а именно: согласие со мной и понимание того, что я сейчас скажу. Да, вы, бесспорно правы: Россия — страна православная, но, милорд, вы позволите мне сделать одно замечание? — Чем раздражённее бывал барон Гро, тем учтивее и холоднее становился его тон.

— Да, ради Бога! — дёрнул плечом лорд Эльджин и ехидно добавил:

— У вас редкий талант говорить любезности.

— Я заготавливаю комплименты заранее, — не без встречного сарказма парировал словесный выпад барон Гро, — и стараюсь произносить их как можно непринуждённее. Так вот, — не давая возможности сбить себя с толку, продолжил он ледяным тоном, — сочту за честь напомнить вам, милорд, что православие воспитывает кротость и любовь, а кротость, согласно заповедям Христовым, унаследует мир. Позвольте, не перебивайте, — упреждающе поднял он руку. — А там, где кротость, там нет деспотизма: народ благочестивый его не сознает, не чувствует, как чувствуют обычно гнёт и узурпацию свободы.

Лорд Эльджин поджал губы. Они стали ещё тоньше. Потом язвительно сказал: — Всё верно. Только вы забыли об одном…

— О чём?

— О том, что иноверцы, населяющие российскую империю, думают и чувствуют иначе — вот они-то и захватят власть в России! — Он заговорщицки подмигнул и сладострастно потёр руки. — Другими словами, мы сломаем ей хребет, этой хвалёной русской вере. Изменим состав воздуха в России.