Пеллико С. Мои темницы. Штильгебауер Э. Пурпур. Ситон-Мерримен Г. В бархатных когтях

— Ты звала меня, Матильда, — спросил он. — Ты в беде и опасности?

— Мне нужна твоя помощь, Альфред.

— Говори.

— В одной из моих книг я прочла странную историю, которая мне понравилась больше всего из того, что я прочла летом. Можно рассказать ее?

Альфред утвердительно кивнул головой.

Он сел на стоявшую перед беседкой белую скамейку и пригласил ее занять место рядом с ним.

— Это история орла и голубя. Вероятно, ты тоже знаешь ее.

— Нет.

— Ну, так позволь мне рассказать ее тебе.

— Пожалуйста.

— Вот она. Высоко в горах, на самых вершинах жил королевский орел. Все живые существа, особенно дикие голуби, старались избегать его, ибо он преследовал всех. Но вот в один прекрасный день его сразила пуля охотника. Рана его была не смертельна: пуля только разбила ему крыло. Тихо сидел он в одиночестве на вершине скалы, и прошло для него время, когда он мог совершать свои царственные полеты, превосходившие полеты всех других птиц. Зяблики и дерзкие воробьи теперь подходили бесстрашно к могучей птице и смеялись над ее величиной и надломленной силой. И только один белый дикий голубок чувствовал сожаление к раненому орлу. Он кружился в своем полете около уединенной скалы и мысленно нес орла все выше и выше к голубому небу. Его взгляд следил за голубем, и в пылу фантазии он воображал, что и сам он летает за ним. Но и у белого голубя были враги, которые подстерегали его. И вот, когда он в один прекрасный день, уставши от чрезмерного напряжения, спустился и сел на скалу рядом с раненым орлом, подкралась к нему лисица. Голубь спал и не подозревал об опасности, которая ему грозила. Тогда орел бросился со своими страшными когтями и клювом на хищника, убил его и спас белого голубя. Вот и все, Альфред. Твоей двоюродной сестре грозит страшная опасность. Захочешь ли ты спасти голубя, Альфред?

— Я обещал тебе помощь и сдержу свое герцогское слово, Матильда.

— Лисица уже протянула за голубем свою лапу, Альфред. Мой отец хочет продать меня ненавистному для меня старику. Неужели ты, глава герцогской семьи, допустишь это?

— Тебя хотят продать?

— Да. А я люблю кронпринца Карла, который несколько месяцев тому назад был в Кронбурге и посетил нас в Лаубельфингене. Он сватался за меня и подарил мне это кольцо. Орел, освободи белого голубя из лап хищника! Всю жизнь я буду благодарить тебя. И если они когда-нибудь ранят тебя и захотят схватить, как того орла, тогда голубь освободит и спасет тебя, а если не спасет, то будет твоей утешительницею, будет помощницей замыслов твоей фантазии.

Альфред, растроганный, взглянул на прекрасное лицо молодой девушки.

— Я знаю все, Альфред, — продолжала она. — Все зависит от тебя. Старик, хитрая лисица, протягивающая лапы к белому голубю, это богач, князь Лейхтенштейн. Он соглашается уплатить долги моего отца, а в награду получить меня. Ты можешь и имеешь право… счастье и любовь в твоих руках, Альфред, пусть опять воссияет солнце твоей милости над твоим дядей, моим отцом. Кронпринц Карл, я знаю, опять повторит свое предложение, ибо в первый раз оно разбилось о бедность моего отца и твою гордость.

— О мою гордость? Я не понимаю.

— Разве ты не знаешь, что ее высочество сама хотела дать приданое невесте своего сына, но что этот проект не решились тебе представить, так как дать приданое должен был бы ты, но твой министр финансов…

— Бауман фон Брандт, — процедил Альфред сквозь зубы. — Но дни его господства уже прошли. Об этом он мне ничего не говорил.

Герцог быстро поднялся со скамьи и беспокойно принялся ходить по узким дорожкам между кустами роз.

— Об этом он мне не говорил. Он не сказал мне, что здесь дело идет о тебе и о твоей любви. Речь была только о неслыханных притязаниях твоего отца на герцогскую шкатулку для погашения его долгов. Вот как меня обманывают. Но Галлерер поправит дело, положись на меня. Я сам напишу кронпринцу Карлу и его родителям. Я возобновлю прерванные переговоры. Это я тебе обещаю, Матильда. Клянусь золотым рогом, который я тебе дал и который я услышал.

— Благодарю, благодарю тебя.

Она схватила руку Альфреда, робко поднесла эту тонкую, бледную руку к своим губам и поцеловала ее с таким чувством, с каким целуют крест Спасителя.

Альфред почувствовал это.

— Итак, ты сделаешь это? — спросила она.

— Сделаю, клянусь моим герцогским словом.

И вдруг его охватил ужас.

Разве он не давал подобную же клятву маэстро? «Я построю этот храм, — прозвучало в его ушах, — хотя бы Кронбург»…

Но к семейным делам герцогской семьи эти кронбуржцы, к счастью, не имеют никакого отношения.

— У меня есть еще одна просьба, — продолжала Матильда, ободренная его милостивым отношением.

— Еще просьба?

— Да, от имени моего отца, но не по его поручению.

— Твой отец, князь Филипп, оскорбил память сестры матери женитьбой на авантюристке. Мой отец удалил его от двора, а этот прогнанный мною министр на свой страх, без моего согласия, вернул его в Кронбург.