Пеллико С. Мои темницы. Штильгебауер Э. Пурпур. Ситон-Мерримен Г. В бархатных когтях

Между тем, над озером скопились черные тучи. Время от времени из них вылетала огненная волнистая молния. А Матильда унеслась на своем скакуне на юг, к темневшим горам. Страх снова овладел им. Ее все еще не было. Несомненно, она теперь схватит какую-нибудь болезнь, если ей придется вернуться промокшей до мозга костей. Но, может быть, она сделает так, как делала уже неоднократно, несмотря на его строгий запрет, и укроется в какой-нибудь крестьянской хижине, станет есть суп с этими простыми людьми у их домашнего очага и петь народные песни, аккомпанируя себе на цитре.

Как подойдет он теперь к этой странной девушке? Видно, что ее мать приходилась сестрой герцогу Бернгарду, а Альфред наглядно доказывает, что в этой семье всего можно ожидать.

На дворе бушевала уже буря. Волны озера, мирно дремавшие до сих пор в блеске полуденного солнца, теперь вспенились, как волны моря, противоположный берег которого, где был замок Турм и уединенный остров, теперь нельзя было узнать. Дождь лил ручьями.

Вдруг дверь отворилась, и в комнату вошла Матильда.

— Он приедет, — радостно воскликнула она.

Князь Филипп заготовил было суровые слова для непослушной дочери, но они замерли у него на языке. Дивное создание, стоявшее перед ним, которое он сегодня еще хотел было продать за красоту князю Лейхтенштейну, как будто преобразилось под влиянием всего виденного и слышанного.

— Он протягивает тебе руку примирения, отец. Он приедет сюда сегодня еще до захода солнца! Он торжественно обещал мне это.

— Неужели? — спросил наконец князь Филипп. — Не окажется ли это опять мимолетным герцогским капризом? Не обманываешься ли ты, дитя мое? Неужели он не попросил тебя через своих лакеев оставить замок Турм.

Матильда молчала. Она не знала, вправе ли она будет открыть тайну Острова роз, какое-то бесконечно-блаженное романтическое чувство подсказало ей, что она разделяет с герцогом эту сладкую тайну, что она одна видела то, что этот удивительный загадочный человек так заботливо скрывает от всех. Поэтому она просто сказала:

— Кузен Альфред внимательно выслушал меня, отец, и обещал приехать сегодня же.

Гроза над озером стала успокаиваться. Ярко пробивались первые лучи солнца сквозь темные тучи. Через гладкую, далеко раскинувшуюся поверхность озера от горы до горы перегнулась семицветная радуга.

Матильда стояла рядом с отцом у окна и восхищенным взором следила за зрелищем, которым ей не раз уже приходилось здесь любоваться, когда, бывало, гроза и непогода налетала с озера на тихую долину или ущелье гор.

— Моя родина — самая красивая страна в мире, — радостно вскричала принцесса. — Страна крутых гор, изумрудно-зеленых и сапфирово-синих озер, которые, как драгоценные камни, сияют в короне или перстне на белой руке Альфреда.

При этих словах князь Филипп вздрогнул.

— И ты, дочь моя! — сорвалось с его губ. — Я думал, кронпринц Карл…

— Не бойся, отец, ничего, — отвечала Матильда. — Я знаю Альфреда лучше, чем вы все его знаете. Я протягиваю руки, но на этот раз к людям, а не к богам.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я не могу объяснить тебе этого, отец. Я только чувствую это в глубине моей души, и это чувство дает мне и бесконечное блаженство, и острую скорбь. Блаженство — при мысли, что я узнала его сердце, скорбь — от страха, что другие совершенно не знают и не понимают его и что в конце концов и он сам, и они будут раздавлены судьбой. Он обещал мне примириться с тобой, он готов возобновить переговоры с его величеством отцом кронпринца. Его бывший министр-президент — твой друг, отец, — обманывал его. И вот солнце опять сияет над горами и озером. О, как это великолепно, отец!

Она схватила князя за руку и вдруг вскричала:

— Торопись, отец. А я хочу предупредить Адельгейду. Смотри туда, видишь «Лебедь» взял курс на Лаубельфинген.

Князь схватил подзорную трубу, лежавшую на его письменном столе. То был в самом деле маленький пароход Альфреда. Он действительно пришел в движение и держал курс на Лаубельфинген.

— Через четверть часа, отец, он уже будет перед нами.

С этими словами Матильда бросилась из комнаты.

Князь Филипп принялся беспокойно ходить по своей комнате. Что-то будет! С какою целью он едет? Как он подойдет к нему?

Князь спустился вниз в большую приемную замка и решил ожидать здесь племянника. Едва принцессы успели окончить свой туалет, как вошел лакей и доложил:

— Его высочество и господин фон Ласфельд.

Князь и обе его дочери встали.

С глубоким поклоном Филипп тронулся навстречу юному родственнику, а Матильда и Адельгейда застыли в реверансе.

Альфред был в голубом мундире своей лейб-гвардии. В этот момент в нем не было ничего фантастического. Он расстался даже с любимым своим плащом из голубого бархата. Фон Ласфельд почтительно остановился у дверей, через которые прошел Альфред.

Герцог поспешил навстречу князю Филиппу и поцеловал его в обе щеки, как тогда, на аудиенции в Кронбурге. Потом он протянул руку обеим принцессам.

— Кузина Матильда, вероятно, уже сообщала тебе о цели моего прибытия.

Он дал знак адъютанту, который быстро удалился.