Пеллико С. Мои темницы. Штильгебауер Э. Пурпур. Ситон-Мерримен Г. В бархатных когтях

Наконец князь Филипп узнал от одного из конюхов следующее: принцесса около половины третьего пришла с берега озера и приказала оседлать для себя любимую свою лошадь «Эмира». Он, как всегда, исполнил этот приказ, и принцесса поехала по направлению к югу, к горам.

При этих словах князь отбросил свой страх: принцесса ездила прекрасно. И если теперь в этот чудный летний день она летает где-то там, на раздолье, то, очевидно, не мрачные мысли владеют теперь ее душой.

Но гроза продолжала собираться над замком Лаубельфингеном, и не только на небе, где в самом деле часам к четырем стали громоздиться темные тучи.

К чаю приехал старый князь Лейхтенштейн. Он очень удивился приему, который встретил. Он вошел, держа в руках роскошный букет темно-красных гвоздик — любимых цветов принцессы Матильды.

Князь Филипп, который не считал еще, что его игра проиграна, стал давать уклончивые ответы, оправдывался тем, что князь прибыл в необычное время. Его старшая дочь чувствует себя не совсем хорошо и потому ушла к себе. Она простудилась, катаясь вчера вечером по озеру.

Князь Лейхтенштейн разочарованно улыбался.

— Не будем играть комедию друг перед другом, — сказал он. — Я не могу поставить ее светлости в вину, что в двадцать лет она отвергает руку человека, который годится ей в дедушки. Пусть даже этот человек — один из богатейших людей в Европе. Ведь не может же она нести ответственность за долги своего отца. Но я терпеть не могу всяких отговорок. Если в столь юном возрасте представится возможность надеть королевскую корону, то, конечно, такая гордая мечта извинительна. На мой вопрос о принцессе Матильде лакей сказал, что она часа два тому назад ускакала из Лаубельфингена на своей любимой лошади.

Князь Филипп поник было головой, но вдруг заявил:

— Я сумею образумить мою непослушную дочь.

— Нет, — отвечал князь Лейхтенштейн, — в этом случае я сам должен отказаться, ибо я не могу жениться на особе, которую принуждают любить меня.

Филипп в знак сожаления пожал плечами. Ему нечего было сказать на этот категорический отказ.

Князь Лейхтенштейн встал.

— Мне очень жаль, что вашей светлости придется подумать о других способах расплатиться с долгами.

И с этими словами он поклонился и вышел.

Князь Филипп тупо посмотрел ему вслед.

Он встал у окна замка, назначенного ему герцогом для жительства, и еще раз кинул мысленный взор на свою неудавшуюся жизнь. Все счастье с колыбели выпало на долю его старшего брата Бернгарда, а не на его. Тот наследовал и герцогскую корону, и большую часть герцогского состояния — ибо главным родовым имуществом был Кронбург. А он теперь весь в руках юного неприступного Альфреда. Ему нечего назвать своим, кроме долгов, кроме дочерей и кроме того немногого, что из милости дает ему для жизни герцог. А этот юный племянник, его государь, единственный сын и наследник его единокровного брата, этот глава герцогской семьи, сидел там в замке Турм в полном отчуждении от него. Его обиженная гордость не могла допустить и мысли, чтобы протянуть руку за помощью к этому пустыннику. Нет, скорее он продаст своих дочерей, чем он сделает хоть шаг навстречу этому упрямцу, который мнит себя Богом на земле.

У его отца он был в немилости. А теперь, благодаря драконовским законам, установленным для членов герцогского дома, и этот изгнал его из Кронбурга только за то, что друг его молодости Бауманн фон Брандт решился вернуть его в столицу. Теперь пал и последний министр его покойного брата, и Альфред распоряжался всем, как хотел. Приходится еще благодарить Бога за то, что новое место его ссылки находится здесь, на берегу родного озера, а не где-нибудь за границей.

В самом деле, как поступил этот герцог, мнящий себя всемогущим, с Бьянкой Монтебелло, девушкой из одной из самых знатных семей? Она сидит теперь в Риме, и он каждую неделю получает письма от этой несчастной, в которых она умоляет его добиться у Альфреда разрешения приехать обратно в Кронбург. Несчастная, красота которой всегда привлекала его внимание, и не подозревает, что он сам впал в немилость.

Вернется благорасположение Альфреда — и все опять пойдет хорошо. Да, Матильда, эта романтическая, восторженная, во всем так похожая на его племянника, была права. Королевская корона, которую держит в руках кронпринц Карл, еще не потеряна, если захочет вмешаться Альфред. Но как устроить это? Как, как? Неужели в самом деле через Матильду? Эта возможность блеснула для него лучом надежды на то, что герцог может заинтересоваться судьбою его старшей дочери, что романтическая история с золотым рогом, который Матильда ему показывала, может оказаться тем капризом, который может повлечь за собой огромные последствия для его семьи…