Пеллико С. Мои темницы. Штильгебауер Э. Пурпур. Ситон-Мерримен Г. В бархатных когтях

Князь Филипп и графиня Шанцинг сопровождали ее. Она потребовала этого, так как это облегчало ей расставание с родиной. Адельгейда осталась дома. Никто не решался предложить герцогу отпустить невесту хотя бы на короткое время — пока не кончатся свадебные торжества ее сестры. Как и прежде, в Лаубельфингене то и дело, днем и ночью, появлялись придворные лакеи с какими-нибудь поручениями от герцога.

Пока поезд не тронулся, Матильда стояла на перроне станции Лаубельфингена. Отсюда открывался дивный вид на голубое озеро и горы, на замок Турм и на уединенный остров, к берегам которого ее челнок беззвучно причалил однажды ночью. Она любила кронпринца, брак с ним — был ее горячим желанием, и однако… при расставании с этой тихой долиной, которую романтический герцог в это, теперь уже прошедшее, время превратил в какую-то сказочную страну, у нее невольно сжалось сердце.

«Когда, как и в каком настроении увижу я вас опять? — пронеслось у нее в голове. — Залы Турма, павлины, остров, пароход — когда я увижу опять все это?»

Наконец она оторвалась от этой картины и страстно, порывисто обняла Адельгейду.

— Желаю тебе высшего счастья на земле, — сказала она. — Заставь его понимать себя, слышишь!? Он заслуживает, чтобы его поняли. Я почти завидую тебе.

— Я желаю тебе, Матильда, королевской короны. Будь счастлива.

Едва могли оторваться друг от друга обе сестры.

Князя Филиппа не было.

Обер-кондуктор уже два раза спрашивал, можно ли ехать, чтобы не опоздать с прибытием на границу.

Поезд тронулся. Матильда долго смотрела из окна вагона. Адельгейда махала ей платком. Ей было досадно, что упрямство герцога лишало ее возможности присутствовать на блестящей свадьбе сестры.

Свою свадьбу Альфред назначил в половине октября, в тот самый день, когда вступили в брак его отец и дед.

В Кронбурге он простился с Матильдой. Он приехал на вокзал в сопровождении своего адъютанта Ласфельда и поднес своей собеседнице на розовом острове букет голубых незабудок.

— Дети твоей родины, Матильда, — сказал он каким-то странным, дрожащим голосом, — говорят тебе последнее прости!

И с внезапно нахлынувшим чувством он тихо поцеловал ее в высокий лоб. Словно дыхание ветерка скользнул этот поцелуй по Матильде, словно лунный свет, дрожащий на волнах Лаубельфингенского озера.

— Не забывай, Матильда, о горном орле, — тихо прибавил он.

— А ты не забывай голубки на равнине, — отвечала она.

Матильда вошла в вагон. Альфред сам дал знак к отправлению поезда.

У него было такое чувство, как будто он сам отрезал острым ножом кусок собственного тела, как будто он сам отделил от себя нечто такое, что как бы срослось с ним. Долго смотрел он с огромного кронбургского вокзала вслед удаляющемуся поезду. Затем он сел в сопровождении Ласфельда в придворный вагон и вернулся в Кронбург.

В этот день, когда он простился с Матильдой, никто не мог его видеть. Галлерер, придворные чины, начальник кабинета, даже мастеровые, заканчивавшие отделку апартаментов будущей герцогини, даже художник, заканчивавший мраморный бюст, все они напрасно ждали его аудиенции.

Альфред сначала заперся в зимнем саду и тихо плакал. Самых лучших из его пальм не было. Со времени празднества в Турме они все еще стояли в прачечной замка. Ему стоило большого труда решиться послать их туда. Этим он как бы принес жертву Адельгейде. А между тем его невеста не сказала ему ни слова благодарности за то, что он превратил парк замка в тропический лес. А вот Матильда крепко стиснула его руку и громко выражала свой восторг.

Ему не хотелось оставаться в разгромленном зимнем саду, где родилась его царственная мечта возле маэстро и Монтебелло, которая так быстро и грубо разрушилась. Челнок с лебедем стоял у его ног. Целое лето никто не пользовался им.

В стеклянном зале был душный спертый воздух. Зимний сад теперь уже не нравился ему. Уже несколько недель не зажигалось здесь солнце. От искусственного озера несло плесенью, гнилью. Розы и лотосы его мечтательных затей завяли; пока он был в отсутствии, его зимний сад был, очевидно, в полном пренебрежении, и водяные растения, которые он так любил, мимо которых скользил в тихие ночи его челн-лебедь, понемногу начали загнивать.

Гнев охватил его. Он хотел было вызвать придворного садовника, указать ему на все упущения, объявить ему свою немилость и немедленно уволить его. Но потом он раздумал.

Ему стало страшно. Его голубка, Матильда, которая умела так хорошо понимать его чувства, с каждым часом удаляется от него все дальше и дальше! Миновали летние дни, в последний из них, самый яркий и незабвенный, огненными буквами воссияло имя Адельгейды. На равнину его жизни пал туман, закутавший и великолепное Лаубельфингенское озеро, и Турм с Островом роз. Прошло лето, ушло, пока следующая весна не ступит снова на зеленые холмы и не засыплет их цветами…

Весна после долгих зимних месяцев. Кто знает, что к тому времени будет с ним?