Пеллико С. Мои темницы. Штильгебауер Э. Пурпур. Ситон-Мерримен Г. В бархатных когтях

Приказ о выступлении одного батальона, подписанный Альфредом и комендантом фон Ласфельдом, был действительно отправлен в ближайший гарнизон. Теперь телеграф работал, передавая в Кронбург манифест Альфреда. В нем князь Филипп обвинялся в государственной измене вместе с членами государственного совета, армия призывалась сплотиться вокруг герцога, народ вооружиться и стать на его защиту.

Таков был высочайший приказ.

Он был отправлен коменданту столицы, который от имени герцога должен был передать его армии, генеральному штабу и офицерам.

Наконец Бауманну фон Брандту удалось послать пешком в ближайший город своего кучера, переодетого крестьянином. Там он должен был дать телеграмму его светлости князю Филиппу, в которой вновь назначенный министр-президент просил о немедленном объявлении регентства.

Министр-президент и его спутники остались дожидаться утра в помещении кордегардии. Что-то оно им принесет! Кроваво-красное, оно медленно поднималось над горными пропастями.

В девятом часу в Гогенарбурге появился офицер герцогской лейб-гвардии в сопровождении конвоя и предъявил приказ:

«Комиссию арестовать и представить безотлагательно для казни в мой замок. Альфред».

А из Кронбурга по-прежнему никаких вестей, никаких распоряжений, на основании которых можно было бы действовать энергично и успокоить население, приготовившееся к смертному бою за герцога.

Бауманн фон Брандт побледнел, как полотно.

«Для казни!» Что если он в самом деле имеет дело с людьми, готовыми повиноваться этому сумасшедшему?

Между тем распоряжения впавшего в безумную ярость герцога сыпались градом.

Бауманна фон Брандта должны доставить ему живого, он будет замучен до смерти на его глазах. Врачей, которые осмелились на такое дело, он велит изжарить на своей придворной кухне живьем и будет кормить их мясом своих собак. К остальным он будет милостив и велит сбросить их в зияющую пропасть горных ущелий!

Лишь бы только солдаты были здесь и подоспел батальон, который он вызвал, а за ним и вся армия, которой он приказал через коменданта Кронбурга хранить непоколебимую верность ему.

Вооруженный с ног до головы, Альфред стоял в золотой столовой возле Ласфельда. Он будет сражаться — и одержит победу, отомстит врагам, выдумает ненавистным дьявольскую, еще невиданную казнь.

Офицер герцогской лейб-гвардии не хотел слушать никаких объяснении: Бауманн фон Брандт с двумя своими спутниками должны идти в новый дворец. Там в ожидании дальнейших распоряжений герцога они должны быть заключены в башню над воротами, остальные будут содержаться под военным караулом в кордегардии Гогенарбурга.

XXXV

Через короткое время караульный офицер снова явился в Гогенарбург. На этот раз все члены комиссии, как пленники, были препровождены под сильным конвоем в новый герцогский замок.

Равнина и дороги к замку уподобились военному лагерю. Все меловые скалы были заняты вооруженными людьми, готовыми по первому знаку герцога броситься на приезжих из Кронбурга и покончить с ними. Они находились в угрожающем положении.

Доктор и его ассистенты сильно струсили при этом зрелище.

Дворцовый караул принял их. «Впредь до дальнейших распоряжений герцога», — как им сказали, их заперли в ту же башню над воротами, где находился уже Бауманн фон Брандт. Все представления, сделанные в Гогенарбурге, не привели ни к чему, не помогло и предъявление подписанного князем Филиппом указа о назначении регентства. Население этих гор хранило непоколебимую верность герцогу, казавшемуся для них божеством в хорошие и плохие дни, который и теперь был еще для них непоколебимым божеством.

Беспокойно ходил Альфред в своих раззолоченных апартаментах. Он часто подходил к окну, его взгляд блуждал по дивной панораме, которую теперь заволакивала тучка тяжелого летнего дождя. Ему вспомнились дни волшебного счастья, величавого царственного уединения, в котором он жил, высоко над всеми смертными людьми, а теперь?

Нет, он одержит победу, его телеграфный приказ уже пошел в Кронбург. Ласфельд уже вызвал верный батальон из ближайшего гарнизона. Его солдаты явятся и займут этот замок, поднимется весь его народ и окажет сопротивление изменникам. Он соберется около него, своего герцога, если только и здесь, в горах, не найдется изменника.

И тогда горе врагам его!

Горе Бауманну фон Брандту и его авторитетам — арлекинам и паяцам, которые осмелились посягнуть на его герцогское величие и в угоду другим объявить его, помазанника Божия, больным! О, он встретил бы их штыками и пулями, если б уже был здесь батальон, которого он так нетерпеливо ждал.

Вошел адъютант фон Ласфельд.

— Ваше высочество!

— Послали ли вы уже манифест к моему народу и войску, Ласфельд, отправлен ли уже приказ батальону и депеша его королевскому высочеству кронпринцу?

— Ваши приказания уже исполнены, ваше высочество. Комендант Кронбурга объявит столице ваш призыв к соблюдению присяги. Ответ его королевского высочества также скоро будет у вас в руках.