Пеллико С. Мои темницы. Штильгебауер Э. Пурпур. Ситон-Мерримен Г. В бархатных когтях

— Отлично! Все идет хорошо! О, негодяи! Я велю зажарить их живьем на моей кухне и кормить собак этим лакомством, понимаете? А для Бауманна фон Брандта и этих его авторитетов, обезьян его превосходительства, я выдумаю такую казнь, о которой никто еще не слышал! Я запру этих обезьян в клетку и буду показывать их народу, как первоклассную редкость. Да, да, да, все это я сделаю, Ласфельд.

— Ваше высочество! Ваша самоуверенность и мужество делают вам честь, но…

— Что но?

— Вашему высочеству не следует в такой решительный час упускать из виду и благоразумие.

— Благоразумие?

— Да.

— Говорите, Ласфельд.

— Положение, которое заняли власти в Гогенарбурге, заставляет задуматься.

— Что это значит?

— Если я не ошибаюсь, начальник округа отправил в Кронбург телеграфный запрос.

— О чем? И почему?

— Мне сказал об этом по секрету один чиновник герцогского почтамта.

— Запрос о чем?

— Я не смею этого сказать, ваше высочество…

— Я приказываю вам, Ласфельд.

— Запрос о том, действительно ли дядя вашего высочества, князь Филипп, назначил регентство…

— Регентство?

При этом слове Альфред побледнел, как полотно.

— Регентство, Ласфельд? — повторил он еще раз. — Это значит, что в Кронбурге за моей спиной украли мою корону.

— Да, ваше высочество.

— Да…

С минуту герцог стоял, как окаменелый.

— И начальник округа спрашивал об этом… и если ответ из Кронбурга?..

— Если ответ будет получен в утвердительном смысле, тогда, ваше высочество…

— Тогда?..

Ласфельд молчал.

— Нужно повесить изменников, Ласфельд, и этого начальника округа. Понимаете, Ласфельд? Это мой приказ. Пусть дворцовый караул немедленно выведет всех членов этой проклятой комиссии на двор замка и расстреляет их сейчас же на моих глазах, так приказывает благоразумие, Ласфельд.

— Ваше высочество!

— Идите, торопитесь исполнить мой приказ. Впрочем, подождите. Не на моих глазах, нет, нет! Я не могу видеть кровь! Нет, нет!

Ласфельд удалился.

Что ему делать? Неужели герцог в самом деле объявил своим манифестом кровавое военное право? Неужели это было единственным средством? А те в Кронбурге?..

В глубоком раздумье шел он по двору замка, направляясь к помещению караула, чтобы посоветоваться с караульным офицером.

Войдя в кордегардию, он увидел начальника местного округа. У него в руках была телеграмма, гласившая, что собственноручный указ князя Филиппа о регентстве, скрепленный ответственными министрами, вступил в силу.

Слезы стояли в голубых глазах человека, передававшего ему эту телеграмму. Высокий Ласфельд вздрогнул всем телом и зарыдал, как дитя.

Герцог погиб. Это известие из Кронбурга возвращало свободу членам комиссии, освобождало и его самого, и гогенарбургских властей от присяги на верность и делало из них государственных изменников, если бы они исполняли распоряжения лишенного престола и объявленного душевнобольным герцога.

В эту тяжелую минуту Ласфельд понял положение вещей.

Вследствие этой телеграммы, по распоряжению начальника округа, который брал на себя всю ответственность, члены комиссии были освобождены из-под ареста. Сначала вышел Бауманн фон Брандт, затем его спутники. С ближайшим поездом они вернулись в Кронбург.

Только доктор и его ассистенты остались в Гогенарбурге и ожидали страшного часа окончательной развязки, которая теперь была уже не за горами.

Пока Альфред воображал, что его приказы будут исполнены, пока он посматривал, не покажутся ли на западе равнины блестящие каски и ружья батальона, идущего на его освобождение, измена уже совершилась в кордегардии его собственного замка. При помощи какого-то обрывка бумаги он был смещен с престола и отдан на произвол доктора и его ассистентов.

Он еще не знал ничего, но уже предчувствовал недоброе.

Тихо вошел Ласфельд.

— Исполнено мое приказание?

— Ваше высочество…

— Исполнено мое приказание?

— Нет.

— Нет? Изменник!

— Я снесу это оскорбительное слово, ваше высочество. Начальник округа освободил из-под ареста членов комиссии. Телеграмма…

— Ха-ха-ха! — загремел Альфред. — А мой батальон?

— Я боюсь, ваше высочество, что он прибудет не так скоро, как я полагал.

— Чего же вы боитесь?

— Я боюсь, ваше высочество, что из предосторожности командование вашим батальоном будет передано в Кронбурге корпусному командиру.

— Разве я не герцог?

— Не знаю, ваше высочество, герцог ли вы теперь.

— Что?

В отчаянии Альфред замахал обеими руками и стал рвать на себе волосы.

— Что вы сказали, Ласфельд? Что мне делать?

— Опаснее всего медлить, ваше высочество. В вашем распоряжении всего несколько часов. Спешите ими воспользоваться. Бегите за границу! Телеграмма кронпринца еще в пути, ищите убежища у его королевского высочества кронпринца и его супруги кронпринцессы Матильды!

Словно молния блеснула на бледном, как полотно, лице Альфреда при этом имени.

— Голубка равнины кружится вокруг горного орла, Ласфельд, — сказал он вдруг. — Впрочем, вы этого не понимаете.