Пелопоннесская война

Строго говоря, афиняне казались менее заинтересованными в ведении мирных переговоров. Их территория не подвергалась разорению уже более трех лет, и они продолжали удерживать пленных, которые гарантировали эту неприкосновенность. Хотя запасы казны по-прежнему таяли, у афинян было достаточно ресурсов, чтобы не оставлять борьбу в 421 г. до н. э. и еще как минимум три года, но в большинстве своем они этого не хотели. Неудачи в Мегарах и Беотии, а также восстания во Фракии удручали их, а потери при Делии шокировали. Кроме того, они боялись новых волнений в державе, хотя эти опасения были скорее преувеличены, нежели обоснованы, ведь, пока Афины правили морями, опасность мятежа в Эгеиде или Малой Азии была невелика. Даже восстания в Халкидике не могли распространиться дальше. Однако для афинян эти страхи были реальны, и они помогали им двигаться к миру.

В Афинах ряд недавних поражений и утрата главных сторонников войны усилили позиции Никия и партии мира. Фукидид снова обращает внимание на личные мотивы Никия, поскольку, будучи самым успешным афинским стратегом своего времени, он хотел «остави[ть] потомкам память о себе как человеке, который за всю свою жизнь не принес несчастья родине» (V.16.5). Вдобавок Никий был осторожен по натуре и придерживался политики Перикла: сражаться решительно и сдержанно. После того как победа при Пилосе сделала возможным Периклов мир, он последовательно убеждал афинян принять этот замысел, потому как искренне считал этот курс наилучшим для них.

Разочарование ходом войны, финансовые проблемы и уход лидеров военной партии – все это помогает объяснить движение к миру, но мы все же можем задаться вопросом, почему после стольких жертв афиняне были готовы прекратить войну в тот самый момент, когда их перспективы были благоприятнее, чем когда-либо после Пилоса. Все, что им нужно было сделать, – это дождаться, когда Аргос разорвет свой договор со Спартой и объединится с Афинами в новой кампании. Коалиция Аргоса, Мантинеи, Элиды и, возможно, других городов отвлекла бы спартанцев на Пелопоннесе, в то время как афиняне могли бы одновременно выступить из Пилоса и Киферы и попытаться раздуть пламя илотского восстания. Подобное нашествие полностью сковало бы Пелопоннес, развязав Афинам руки для наступления на Мегары. Было весьма вероятно, что при таком ходе событий Пелопоннесский союз распадется, мощь Спарты будет сведена на нет, а Афины останутся наедине с изолированной Беотией. По меньшей мере Спарта была бы крайне ослаблена и вынуждена заключить более выгодный для Афин мир.

Но такие рациональные расчеты не учитывают глубокой усталости от войны, которую в 421 г. до н. э. испытывали и афиняне. Они понесли тяжелые потери в боях и от чумы, растратили накопленные за долгое время богатства, видели, как уничтожают их сельские дома, вырубают оливковые рощи и виноградники. Как с юмором показывает Аристофан в своей комедии «Ахарняне», написанной в начале 425 г. до н. э., наиболее расположены к миру были имущие люди и земледельцы. Его герой Дикеополь представляет собой типичного аттического земледельца, против своей воли оказавшегося в Афинах и стремящегося вернуться в свое хозяйство.

Пока шли мирные переговоры, люди «жаждали и впредь жить без кровопролитий и войн» и с удовольствием прислушивались к строке хоровой песни из «Эрехтея» Еврипида: «Пусть копья лежат паутиной, как тканью, обвиты», вспоминая поговорку о том, что «во время мира пробуждают спящих не трубы, а петухи» (Плутарх, Никий IX.20–21)[18]. Пьеса Аристофана «Мир», поставленная весной 421 г. до н. э., незадолго до окончательного утверждения мира, наполнена той же томительной, но бурной радостью от перспективы прекращения войны. Герой комедии Тригей поет гимн богине Мира:

Братья, вспомните, как прежде
Мы живали под покровом
Золотой богини Мира!
Вспомните о тех вареньях,
Об изюме, черносливе
И о соке виноградном,
О фиалках у колодца,
О серебряных маслинах
Ненаглядных,
И за это все богине

Вознесите похвалу! (571–581)[19]