Пена

После обеда Шмиль сказал, что ему необходимо прилечь, он слишком рано встал, слишком плотно поел и слишком много выпил. Райзл отвела его в спальню. Не раздеваясь, он вытянулся на кровати и тут же захрапел.

Райзл и Макс остались в комнате, которая, видимо, служила и гостиной, и столовой. Прислуга убрала посуду. Райзл налила себе полную рюмку ликера и понемножку смаковала. Она примостилась на стуле, а Макс развалился на диване. Уже темнело. Девушка спросила, не зажечь ли газовый светильник, но Райзл ответила, что не нужно. Солнце садилось где-то за Волей, бросая пурпурные пятна на стены и на лицо Райзл.

Она рассказывала о сестре. В такую даль уехала, даже дальше, чем Америка. Единственная сестра, но лучше быть в хороших отношениях на расстоянии, чем жить поблизости и враждовать.

Вскоре Райзл заговорила без обиняков. Ее сестра Фейгеле, или, если угодно, Фаня Шаевская, держит салон, куда мужчины приходят немного отдохнуть. Девушки стареют, увядают. Некоторые замуж выходят. А то, бывает, какая-нибудь заболеет и — ничего не поделаешь — умрет. Бывает, что и спиваются. Мужчины как дети, им все время новые игрушки подавай, новых кукол. У Райзл много знакомых, есть очень красивые девушки. Здесь, в Варшаве, им на мужчин не везет: одни женатые, другие бедные или скупые. Тут красоткам ничего не светит, но если увезти их за границу, приодеть, то из них очень даже мог бы выйти толк. Главное, все делать по уму. Сестра уже не раз писала Райзл, но тут без мужчины никак, а Шмиль в таком деле не помощник. С комиссаром он умеет разговаривать, а с красивой девушкой — нет.

— Здесь до сих пор слухи ходят, что девушек прямо на улице хватают, — говорила Райзл. — Чушь какая! Не те времена. Они, может, сами были бы рады, чтобы их похитили, охота же мир посмотреть, а как, если денег нет? Приличное место попробуй найди, а замуж выйти — об этом и речи быть не может.

— Почему?

— Любому портняжке приданое подавай. Какой-нибудь приказчик с Геншей сам двенадцать рублей в неделю еле наскребает, а хочет, чтобы его озолотили.

Стало уже совсем темно. Лицо Райзл тонуло в тени, только огромные черные глаза горели во мраке.

— Была бы я мужчиной, я бы мир перевернула.

— И что бы вы сделали?

— Много чего. Мужчина может пойти куда хочет, говорить что хочет, добиваться той, на которую глаз положил. Мы с вами на пару целое состояние сколотили бы.

— Шмиль мало денег вам дает?

— Люди — существа жадные…

Райзл говорила то прямо, то намеками. Она может находить женщин, а Максу останется только их уговорить. Дальше дело за сеньорой Шаевски. С прибылью задержек не будет, рынок огромный. На красивых женщин везде спрос: в Аргентине, в Бразилии, всюду, куда мужья ездят без жен. Разумеется, к каждой девушке нужен особый подход. Одной лучше сразу все карты раскрыть, другая мечтает, чтобы ей голову вскружили. Надо притвориться, что влюблен в нее. Настоящий мужчина понимает, когда поцеловать, а когда дать оплеуху. Если девица оказалась в чужой стране без паспорта, без гроша и языка не знает, то будет как миленькая делать все, что прикажут. Полиция подмазана. Главное — перевезти через границу и посадить на пароход, а остальное — ерунда.

— Сестрица права, вы тот, кто нам нужен.

— Почему она в Буэнос-Айресе ко мне не зашла?

— Вашей жене это вряд ли бы понравилось.

— И то верно.

Макс закурил папиросу, и спичка на мгновение осветила лицо Райзл. Она была серьезна и, кажется, капельку испугана. Макс прекрасно знал, что следует ответить: он уже стар для таких проделок, в деньгах не нуждается, и голова у него другими заботами занята. Но было хорошо сидеть тут, с этой непонятной женщиной. Ее голос ласкал, убаюкивал. Она говорила про сильный пол с воодушевлением, которое казалось странным для такой опытной дамочки. «Пойди пойми, что в чужой голове творится, — думал Макс. — У женщины, может, сотня мужчин была, а она все равно остается наивной девочкой».

— А что вы скажете о Циреле? — спросил он. — О дочке святого человека?

— Бегите от нее как от огня.

— Это почему еще?

— Не нашего круга. В забастовщика была влюблена. Был тут такой Вова, его на демонстрации застрелили. Циреле как узнала, в обморок хлопнулась. Она из тех, кто хочет этой — как ее? — конституции.

— Я мог бы ее в Аргентину увезти.

— Игра не стоит свеч.

Райзл пустилась в объяснения. Для грязных делишек нужны девушки красивые, но из простой семьи, такие, что даже расписаться не умеют. Интеллигентки-шминтеллигентки болтают много, могут и до виселицы довести. Когда проходили забастовки, они сидели у себя в мансардах и бомбы делали. У одной бомба упала со стола, ей обе ноги оторвало. Зачем искать таких приключений на свою голову? А Райзл знает двух-трех девушек, с которыми можно хоть сейчас дельце провернуть. Это только для начала. Растут в голоде, в холоде, кто потом на фабрику идет, те чахоткой заболевают. Куда еврейской девушке податься? Даже евреи предпочитают полек в служанки брать. У посредниц, которые прислугу подбирают, десять девушек на одно место. Дурнушкам ничего не светит, но красивые достойны большего.