Пена дней

Семьдесят три музыканта уже играли на хорах, и колокола гремели на полную мощность.

Внезапно раздался резкий, диссонирующий аккорд. Это дирижер, увлекшись, подошел к самому краю хоров и рухнул вниз. На его место заступил вице-дирижер, и оркестр снова заиграл слаженно, причем в тот миг, когда дирижер шлепнулся о каменные плиты, музыканты специально взяли другой аккорд, чтобы заглушить грохот падающего тела, отчего церковь содрогнулась до основания.

Колен и Хлоя, как зачарованные, смотрели на Пюрэ, Брюхотряса и Кряхобора, а за дверьми храма ассистенты Кряхобора с трепетом ожидали выноса алебарды.

Пюрэ, жонглируя палочками, словно циркач, отбил последнюю дробь, Брюхотряс извлек из своей дудки такое сверхпронзительное мяуканье, что добрая половина святош, собравшихся на ступеньках, чтобы поглазеть на невесту, впала в неподдельный религиозный экстаз, а Кряхобор, рванув со всей силы последний аккорд, напрочь лишил свой контрабас всех положенных ему четырех струн. И тут сироты, семеня друг за дружкой, спустились по ступенькам и выстроились около машины — девочки справа, а мальчики слева.

Первой вышла Хлоя. Она была ослепительна и великолепна в своем белом платье. За ней появились Ализа и Исида. В последнюю минуту прибыл Николя и присоединился к праздничной процессии. Колен взял под руку Хлою, Николя — Исиду, Шик — Ализу, и все они двинулись вверх по ступеням, причем замыкали шествие братья Демарэ, справа — Кориолан, а слева — Пегаз. Сироты попарно выстроились вдоль лестницы. Пюрэ, Брюхотряс и Кряхобор убрали свои инструменты и принялись водить хоровод в ожидании жениха и невесты.

На паперти, выполнив сложную перестановку, компания приготовилась войти в церковь: Колен встал рядом с Ализой, Николя взял под руку Хлою, а Шику досталась Исида. Братья Демарэ по-прежнему завершали процессию, однако на этот раз Пегаз шел справа, а Кориолан слева. Пюрэ и его приспешники перестали кружиться и встали во главе процесса. Исполняя старинный григорианский хорал, все они двинулись в церковь. Младшие кряхоборы раскалывали о головы входящих шары из тонкого стекла со святой водой и каждому закалывали в волосы палочки курящегося ладана, который на головах у мужчин горел желтым пламенем, а на головах у женщин — фиолетовым.

Прямо у входа в церковь стояли вагонетки. Колен и Ализа сели в первую из них и покатили по темному коридору, в котором горько пахло религией. Грохот вагонетки по громкости не уступал музыке. Доехав до конца коридора, вагонетка вышибла дверцу, повернула под прямым углом и резко остановилась возле появившегося в зеленом сиянии Святого. Святой корчил такие рожи, что Ализа в ужасе прижалась к Колену. По лицам била свисавшая отовсюду паутина, отчего в памяти начинали вяло шевелиться обрывки молитв. Вторым видением была Богоматерь, а третьим — Сам Господь Бог, только вид у него почему-то был крайне недовольный и один глаз подбит. Колен наконец вспомнил всю молитву целиком и прошептал ее на ухо Ализе.

Оглушительно задребезжав, вагонетка въехала под своды бокового нефа и остановилась. Колен вышел и стал поджидать Хлою, которая прикатила следом, а Ализа отправилась на отведенное ей место.

Они взглянули на неф. Народу там было полным-полно. Они увидели всех своих знакомых, которые тем временем слушали музыку и восхищались великолепием обстановки.

Церемония началась. Первыми показались Кряхобор и Брюхотряс в торжественном облачении. Несмотря на пышность риз, они радовались, как дети. За ними вышел Пюрэ, державший под руку Еписка. Все встали, и Еписк уселся в огромное бархатное кресло. Ножки стульев с мелодичным скрипом проехали по каменным плитам.

Музыка внезапно смолкла. Пюрэ встал на колени перед алтарем, трижды хлопнулся лбом об пол, а Брюхотряс направился к Колену и Хлое, чтобы проводить их на положенные им места, в то время как Кряхобор расставлял сирот по обеим сторонам алтаря. В храме теперь установилась полнейшая тишина, и все присутствующие затаили дыхание.

Огромные люстры устремляли пучки света на многочисленные позолоченные предметы, которые, в свою очередь, заливали все вокруг своим отраженным сиянием. Желтые и фиолетовые полосы делали неф похожим на брюшко гигантской лежащей осы, если смотреть изнутри.

Где-то в вышине послышалось неясное пение. По храму поползли облака. От них пахло кориандром и горными травами. В церкви было тепло. Особая атмосфера погружала собравшихся в созерцание благолепия и создавала полную иллюзию отчуждения от внешнего мира.

Перед алтарем, преклонив колена на специальные обитые белым бархатом скамеечки, Колен и Хлоя, взявшись за руки, ждали начала венчания. Стоявший перед ними Пюрэ спешно рылся в огромной книге, поскольку никак не мог вспомнить свой текст. Время от времени он устремлял взгляд на Хлою. Ему нравилось ее платье. Наконец он нашел нужную страницу, гордо выпрямился, подал знак дирижеру, и оркестр заиграл увертюру.