Пена дней

Пюрэ набрал в легкие воздуха и затянул молитву, ему приглушенно вторили одиннадцать рожков, игравших в унисон. Еписк тихо дремал, опершись на посох. Он знал, что, когда понадобится, его разбудят.

Увертюра, как и весь церемониал, была выдержана в духе классических блюзов. Колен попросил, чтобы в момент обручения была исполнена «Хлоя» в аранжировке Дюка Эллингтона.

Прямо перед Коленом на стене висел пригвожденный к черному кресту Иисус Христос. Вид у него был радостный, судя по всему, он был счастлив, что попал на такую церемонию, и взирал на происходящее с неподдельным интересом. Колен держал за руку Хлою и рассеянно улыбался Христу. Он чувствовал себя немного уставшим. Церемония обошлась ему очень дорого, в пять тысяч трублон, и он был доволен, что все удалось на славу.

Вокруг алтаря было множество цветов. Колену нравилась музыка, которую исполнял оркестр. Он посмотрел на Пюрэ и узнал мелодию «Хлои». Тогда он закрыл глаза, немного наклонился и произнес: «Да».

Хлоя тоже сказала «Да», и Пюрэ крепко пожал им руки. Оркестр заиграл с новой силой, и Еписк встал, чтобы произнести Насупственное Слово. Кряхобор протиснулся меж плотных рядов гостей и пребольно ударил своей тростью по пальцам Шика, который читал свою книгу, вместо того чтобы слушать.

XXII

Еписк удалился. В резнице все поздравляли Колена и Хлою, жали им руки и отчаянно ругались, что, согласно легенде, приносит счастье. Их пытались просвещать по поводу первой брачной ночи, какой-то уличный торговец даже предложил набор порнографических открыток для расширения кругозора, и они неожиданно почувствовали себя ужасно усталыми. Музыка продолжала играть, и гости самозабвенно отплясывали в церкви, где им подносили очищающее душу мороженое и святую воду, а также сандвичи с треской. Пюрэ переоделся в свой будничный костюм с огромной дырой на заду, однако теперь, имея в кармане пять тысяч трублон, он рассчитывал приодеться. К тому же он, как водится, сильно обсчитал оркестр, а дирижеру вообще не заплатил, поскольку тот окончил свое бренное существование еще до начала увертюры. Брюхотряс и Кряхобор раздевали сирот, чтобы убрать их костюмчики на место, причем Кряхобор, являя образец самопожертвования, занимался исключительно девочками. Ассистенты Кряхобора уже разошлись. На улице ждал грузовик малявщиков, которые собирали желтую и фиолетовую краску обратно в свои отвратительные банки.

Стоявшие рядом с новобрачными Ализа, Шик, Николя и Исида тоже принимали поздравления, которые раздавали братья Демарэ. Кориолан изо всех сил льнул к Исиде, поэтому Пегаз щипал его за задницу и обзывал извращенцем.

Наконец осталось человек двенадцать. Это были близкие друзья Колена и Хлои, приглашенные на праздничный банкет. Все они вышли из церкви и бросили прощальный взгляд на усеянный цветами алтарь. На паперти холодный ветер ударил им прямо в лицо. Хлоя закашлялась и быстро спустилась по ступенькам. Она нырнула в теплую машину и, съежившись на подушках, ждала Колена.

Оставшиеся на ступеньках наблюдали, как музыканты, которым никто никогда не платил обещанный гонорар, прямо из оркестровой ямы садятся в свои долговые ямы на колесиках. Музыканты теснились там, как сельди в бочки, и, назло врагу, дули в свои инструменты, причем самый отвратительный звук выходил у скрипачей.

XXIII

Спальня у Колена была квадратная, с высоким потолком. Свет в нее проникал сквозь стеклянную полосу, высотой полметра, которая тянулась вдоль всей стены на расстоянии сто двадцать сантиметров от пола. Пол был устлан густым рыжим ковром, а стены обиты натуральной кожей.

Кровать стояла не на ковре, а на специальном возвышении, где-то посередине между полом и потолком. Добраться до нее можно было по приставной лесенке из стоеросового дуба, отделанной красно-белой медью. Под кроватью располагался будуар. Там стояли книги, удобные кресла и фотографии далай-ламы.

Колен еще спал, а Хлоя уже проснулась и смотрела на него. Ее волосы растрепались, отчего она казалась еще моложе. На кровати оставалась единственная простыня, все прочие предметы разлетелись по разным углам их теплой уютной спальни, которая нагревалась при помощи брандспойтов. Хлоя села на кровати, уткнувшись подбородком в колени, протерла глаза, потянулась и снова повалилась на подушку.

Колен лежал на животе, обняв свою подушку руками, и пускал слюни, как великовозрастный младенец. Хлоя расхохоталась, встала на колени и принялась его трясти. Колен проснулся, приподнялся на запястьях, сел, поцеловал Хлою и только после этого открыл глаза. Хлоя отнюдь не сопротивлялась его поцелую, а напротив, с удовольствием провела его губы по избранным местам. Ее янтарная кожа была ароматной, как марципан.

Серая мышка с черными усами забралась к ним по приставной лесенке и дала понять, что Николя уже ждет. Они вспомнили о предстоящем путешествии и спрыгнули вниз. Воспользовавшись их замешательством, мышка неспешно полакомилась шоколадными конфетами с сапотовой начинкой из большой коробки, стоявшей в изголовье кровати.