Пенальти

Спортивный журналист так и подумал. Его собеседник не был похож на человека, разделяющего «плебейские» увлечения.

— Мне очень жаль, что приходится настаивать. Но, видите ли, тот, кто продал вам эту контору, — кандидат в президенты спортивной ассоциации Вильгранда, одного из крупнейших футбольных клубов Франции. В моей редакции решили, что было бы уместно рассказать о его качествах руководителя в те времена, когда он вел активный образ жизни.

Но страховой агент оказался человеком упрямым.

— И ради этого вы специально приехали в Париж? Одного телефонного звонка было бы достаточно, чтобы я вам сказал о своем нежелании распространяться по этому поводу.

Франсуа спросил в упор:

— Может быть, вы хотите что-нибудь скрыть?

Отблеск беспокойства промелькнул в глазах его собеседника.

— Я вам не позволю…

— Месье…

Рассерженный агент обернулся к симпатичной брюнетке, которая подошла к нему в этот момент. Она пристально посмотрела на гостя: тот явно ей понравился.

— Я по поводу гарантии…

Вуатро-Ламбель пролаял:

— Вы же видите, что я занят, мадемуазель! — и воспользовался этим вмешательством, чтобы прекратить разговор: — С того дня, как я взял это дело в свои руки, здесь все и всегда абсолютно ясно и безупречно, к вашему сведению. А сейчас у меня много работы. Всего доброго.

Он снова погрузился в изучение лежащей перед ним папки с бумагами. Журналист не настаивал и отошел в сторону вместе с молодой особой, получившей нагоняй.

Та легко утешилась, ободренная приветливой улыбкой Франсуа, и прошептала ему:

— Если хотите узнать побольше об этой конторе, обратитесь к мадемуазель Катрин. Она давно здесь работает.

Девица украдкой показала на красивую женщину средних лет, с безукоризненной прической и макияжем, которая, по всей видимости, была старшей среди служащих.

В Сиракузе стемнело.

На экране монитора сменяли друг друга извещения о смерти. Помещения редакции «Коррьере» постепенно пустели. Время от времени кто-то из коллег открывал дверь, чтобы бросить:

— Чао, Чезаре. До завтра.

Они с любопытством посматривали на Доминик, но та, с уставшими от траурных рамок глазами, даже не оборачивалась. Она была полна решимости провести здесь столько времени, сколько потребуется. И вот 17 апреля 1974 года, через четыре года после банкротства футбольного клуба Сиракузы, промелькнуло извещение:

«Семья Басси с глубоким прискорбием сообщает о смерти дорогого Доменико Басси, отнятого несправедливой судьбой у любящих его родных и близких…»

Затем следовал длинный список родственников.

Это была удача, полный джек-пот!

Даже итальянский журналист очнулся от одолевавшей его усталости.

— «Несправедливой судьбой»… На Сицилии это значит, что он встретил смерть где-то на улице.

Доминик почувствовала, что они у цели.

— Надо просмотреть все номера газеты, вышедшие до похорон.

Укрывшись в подъезде напротив здания по улице Тэтбу, Франсуа поджидал, когда из бюро Вуаро-Ламбеля выйдут сотрудники. Сперва вышла красивая брюнетка со своими подругами. Они обменялись несколькими фразами, расцеловались. Потом девушки расстались и смешались с плотной толпой служащих квартала, кончивших работу и возвращавшихся домой. Наконец появилась женщина, которую он ждал.

Мадемуазель Катрин обвела вокруг глазами, словно ища кого-то, и направилась в сторону площади Оперы.

Он догнал ее. Увидев его рядом с собой, она не выразила никакого удивления.

— Я знала, что вы должны быть где-то рядом.

— Почему?

Она пожала плечами.

— Хотя эта зануда Николь говорила шепотом, я слышала, что вы расспрашивали о Жан-Батисте.

Он не стал заострять свое внимание на том, что употребление имени предполагало известную близость с предыдущим хозяином.

— Да, именно так.

Он попробовал заинтриговать ее краткостью своего ответа, и (к его удивлению) это ему удалось. Она со вздохом сказала:

— Я так и думала, что эта история когда-нибудь выйдет на свет. — Она искоса взглянула на него. — Вы полицейский?

— Нет. Журналист.

Мадемуазель Катрин усмехнулась, и от этой улыбки помолодела лет на двадцать.

— Мне это больше нравится. Я не хотела бы подвергнуться многочасовому допросу с лампой, светящей в глаза. Это было бы мне совсем не по вкусу.

Она понравилась ему.

— Я бы предпочел поговорить с вами за стаканом вина. «Кафе де ла Пэ» вам подойдет? — И он добавил торопливо, опасаясь, что она сочтет его навязчивым: — Знаете, вы совершенно не обязаны рассказывать обо всем.

Не обращая внимания на прохожих, мадемуазель Катрин повернулась к нему лицом (удивительно, что не нашлось мужчины, который согласился бы разделить с ней свою судьбу) и проговорила:

— Во всяком случае, вы поступаете честно, говоря об этом.

Франсуа признался сам себе, что, если бы не Доминик, он, возможно, попытал бы здесь счастья. Хотя бы на один вечер. Она словно прочитала его мысли и усмехнулась.

— Спасибо за комплимент.

Растерявшись, он пробормотал:

— Не за что.