Пенелопа и огненное чудо

Ветер, подув ей в лицо, унес усталость. И хотя Пенелопе по-прежнему было невдомек, откуда взялись те голоса, что слышал Питч, зато она познакомилась со всей его семьей.

– Да, роль семьи нельзя недооценивать, – раздался внезапно голос дороги.

Пенелопа чуть не свалилась с велосипеда, но потом взяла себя в руки и улыбнулась.

– О да! Тебя, дорогая дорога, и всё твое семейство точно нельзя недооценивать!

Громыхнув, дорога пробурчала что-то невнятное, что можно было расценить как «Нет у меня никакого семейства, я сама по себе».

Пенелопа задумалась, не стоит ли сказать ей пару ободряющих слов.

– Ты вовсе не одна, – принялась утешать она дорогу. – На свете столько других дорог! Постоянно появляются новые! Всюду вечно строят, роют, мостят, кладут асфальт…

– Глупости! Нет никаких других дорог! Это всё я!

Пенелопа нахмурилась.

– Ты когда-нибудь видела дорогу, которая начинается и заканчивается прямо в поле? – спросила дорога, но ответа на свой вопрос дожидаться не стала. – Всякая дорога сливается с другой дорогой. Все они связаны. Все едины.

Пенелопа заговорила:

– Да, конечно. Но…

– Поэтому нет никаких других дорог! Все они – это я! – громыхнуло вдалеке, и голос смолк.

– Ну, хорошо, хорошо, – пробормотала Пенелопа. – И я, Пенелопа Говиндер, тоже одна-единственная! И голова у меня одна. Поэтому на сегодня для меня уже слишком много информации!

15 Практика, практика и еще раз практика

С каждой неделей становилось всё теплее. Весну сменило лето. Иногда уже в восемь утра солнце припекало так немилосердно, что Пенелопа предпочитала добираться до остановки через болото, потому что в лесу было хоть немного прохладней – даже если при этом приходилось жертвовать беседами с дорогой. Хотя в это время дорога, как правило, еще крепко спала. А потом уверяла, что всю ночь не смыкала глаз и вся извертелась.

Большинство соседских детей в такую жару почти каждый день собирались у лесного озера, плавали наперегонки, подначивая друг друга, ныряли в камыши, и рассекали воду, оседлав скользкие поваленные деревья. Устав, они ложились на траву в тени высоких сосен, пили колу, лимонад и ели мороженое.

Пенелопу к ним не тянуло. Не потому что она не любила плавать, вовсе нет – напротив, в каникулы ее невозможно было выманить из воды. Дело было в том, что она поставила перед собой чересчур высокую планку.

Вернувшись из школы, она садилась за стол вместе с бабушкой и мамой, обедала, а потом поднималась к себе в комнату под предлогом, что ей нужно делать уроки. Мама молча глядела ей вслед. Она догадывалась, что Пенелопа далеко не все время тратит на домашние задания, но ничего не говорила. Того времени, что она провела бок о бок с Леопольдом Говиндером, хватило, чтобы понять – лучше не вмешиваться. Единственное, чем она могла помочь дочери – это оставить ее в покое и дать время обдумать всё, что случилось.

Рядом с дверью Пенелопа приклеила к стене сантиметр. Он был весь утыкан булавками с красными головками.

– Да что ж такое! Опять сто один сантиметр!

Опустившись вниз, она так сильно топнула ногой, что со стены слетела картинка, которую они с Анной-Леей рисовали на уроке. Пенелопа села на кровать.

Из-под одеяла высунулась испуганная Куку и возмущенно уставилась на хозяйку.

– Я столько дней упражняюсь в полетах и не ни на дюйм выше не поднялась! Так что имею право топать, сколько захочу! – сказала Пенелопа и снова зажмурилась. В-вум-м-м! Ноги ее вросли в пол. Она подождала, пока придут силы, и взмыла в воздух. На всё ушло не больше двух секунд. Пенелопа успела стать чемпионкой по быстрому старту, но вот подъем ей не давался до сих пор. Обычно она отрывалась от земли от силы на метр, в редких случаях – на метр двадцать четыре сантиметра, как вчера, но этим всё и ограничивалось. Ей уже не приходилось дергать себя за волосы, чтобы остановиться – на определенной высоте она всё равно тормозила. Хотя высотой это и назвать-то было трудно. Преодолеть эту планку ей не удавалось нигде – ни дома, ни в лесу, ни в поле.

Через несколько дней после того, как она побывала в гостях у Питча, Пенелопа отправилась к кругу камней, чтобы попробовать полетать – просто так, для себя. Ради удовольствия, а не для того, чтобы кого-то выручить. Поначалу выходило неплохо – ведь она всё равно не решалась подняться выше самого маленького валуна. Но когда однажды она осмелела и решила добраться до крон деревьев, у нее ничего не вышло. Казалось, что ее просто покидают силы. Или что сверху на нее что-то давит и не дает подняться. «Возможно, нужно немного поупражняться», – подумала Пенелопа и решила заниматься ежедневно. А для того, чтобы следить за своими успехами, приклеила у двери сантиметр.

Но успех всё не приходил. Неважно, насколько сильно ей удавалось сосредоточиться. Неважно, каким сильным было желание взлететь. И неважно, пробовала ли она взлететь утром, днем или вечером, в новолуние или в полнолуние, усталая она была или полна сил, плотно пообедала или только слегка перекусила.