Пение пчел

Беатрис Кортес-Моралес знала, что больна, и даже доктор Канту не осмеливался поставить диагноз, чем именно. Физических симптомов не было, но напоминающий раковую опухоль недуг под названием «безутешная вдова» пожирал ее изнутри, и чем сильнее разрасталась опухоль, тем меньше она становилась похожа на прежнюю себя. Какое искушение сдаться, утонуть в этой болезни навсегда. Безутешная вдова. Навсегда, как ее собственная мать. Стареющая безутешная вдова. Одинокая безутешная вдова, ведь мужчина, который должен был идти с ней рука об руку до самого конца жизни, дал обещание, которое выполнил только наполовину: «Я никогда не состарюсь и не позволю состариться тебе».

Как соблазняли ее подруги, которые приходили каждый день и наперебой сострадали, сопереживали, утешали, предлагали все решить и уладить, сходить по поручению или на рынок, хотя наверняка не купили бы того, что было действительно нужно. Какое облегчение, что все оставили наконец ее в покое, будучи уверенными, что она будет оплакивать мужа. По этой же причине никто ничего от нее не ждал: ни ее присутствия на собрании светских дам, ни присмотра за строительством нового казино. Даже того, что она с ее безукоризненным вкусом помогла бы выбрать мебель для казино.

Как соблазнительно было предложение братьев взять на себя контроль за землей, работниками и урожаем. «Не стоит волноваться, Беатрис». Они готовы были всю жизнь помогать старшей сестре, впервые проявлявшей сомнения и колебания.

До поры до времени странная растерянность Беатрис касалась лишь управления землей, которой прежде занимался муж: «Посадить новые деревья или отложить на будущий год?» – «Не знаю, решайте сами». – «Может, привитые деревья продать?» – «А что вы сами думаете на этот счет?» Она знала, что, если так будет продолжаться и дальше, ее сомнения и колебания распространятся и на повседневную жизнь: поменять ли ребенку школу? Пойдет он к первому причастию в этом году или в следующем? Кто будет его крестным? Отправить ли его учиться в другую страну? Какого цвета платье надеть? Могу ли я поехать в Монтеррей?

Так-так-так, так-так-так… Какое блаженство часами слушать гипнотическое тарахтение «Зингера», забыв о страхе, так-так-так, так-так-так, о собственной никчемности, об одиночестве, о расспросах сына, о его просьбах взглянуть на воскресшего Лазаря, о вечном долге перед крестником, о старой матери, возмущенной тем, что дочь ее бросила, о выздоровлении Франсиско, который устал от ее чрезмерного внимания. Так-так-так, так-так-так, так-так-так, так-так-так, так-так-так. Как соблазнительно было бы сбежать, раствориться в прохладе пустых ночей, в темноте, сбежать от одиночества, от холодной постели, от простыней, которые постепенно теряли запах любимого тела.

Но время не остановишь. Несмотря на болезненную пустоту рядом с ней, солнце ежедневно вставало и садилось, впрочем, спустя многие дни после пережитой потери этот факт уже не изумлял ее, как раньше. Пустые ночные часы проходят не напрасно, не позволяют расслабиться в своей беспощадной жестокости, приносят пищу для размышлений и многого требуют, потому что в ночное время страх становится еще страшнее, горе горше и то, что ты сделал или нет, приносит еще больше страданий.

В глубине ночи многое видится отчетливее. Так же как воспоминания предлагали ей бросить все ради собственной бездонной черноты, они же делали ее зрение острее, и то, что Беатрис Кортес увидела в этой ретроспективе, заставило ее избавиться от всех соблазнов и исцелиться от вползающей в нее тьмы, но не силой лекарств, а за счет силы воли.

Прошел месяц – как, неужели целый месяц? – со дня смерти мужа, и пусть не для себя, но она обязана была выполнить это для него: переступить через себя, снова стать сильной женщиной, которую, отправившись на смерть, Франсиско-старший оставил дома отвечать за их сына, их дом.

Она все еще боялась выходить из дома. Это правда. Потому что в ту апрельскую субботу Эспирикуэта не только отнял у нее мужа. Он украл ее покой. Одна мысль о том, чтобы отправить выздоровевшего Франсиско в школу, наполняла ее ужасом: а что, если Эспирикуэта выскочит на дорогу, как волк из сказки? Тот же страх не позволял ей ежедневно отпускать няню Полу одну за хлебом, как было заведено. Отныне ее всюду сопровождал Мартин, что не нравилось ни няне Поле, ни Мартину. Но она больше никому не отдаст ни частички своей жизни. Это решение она приняла в ту ночь, когда нашла утешение в сладких песнях, которые пелись не для нее. Воля поможет ей принимать решение, воля поможет победить страх. Она вспомнила обещание, данное когда-то себе самой: никогда, даже в старости, она не будет ничьей тенью. Она не даст другим принимать решения за себя. Она не позволит себе буксовать.