Пенсне для слепой курицы

— Ну усатый понятно кто, — сказала Катя, наполняя комнату дымом с привкусом ментола. — А вон тот, бледнолицый, откуда взялся?

— Может, он просто зашел в подъезд пописать? — робко предположила Ирочка.

Мы с Катей захохотали. Оба пленника между тем вели себя на удивление смирно.

— Теперь я точно знаю силу удара, с какой человека надо бить по голове, чтобы он остался жив, — заявила Катя, усмехнувшись. — Значит, Мариша, ты не видела этого парня раньше?

— Не видела. Хотя, конечно, я могу и ошибаться. У меня голова идет кругом от всех этих шпиков. Я Глеба за сексуального маньяка приняла! — сказала я и тут же замерла, уставившись на бледнолицего. — Девочки! Это он!

— Кто? — хором спросили они.

— Маньяк! Это тот самый парень, от которого меня Симочка Круглова спасла! — Я закрыла глаза, и картина той ночи мгновенно встала передо мной.

Я подняла ресницы и с ненавистью посмотрела на бледнолицего. — Он шел за мной по пятам от самой остановки! Если бы Симочки не было дома, точно напал бы на меня в подъезде. Мне тогда просто повезло! Иначе лежал бы сейчас мой хладный труп на железной каталке. Господи!

— Маньяк! — с благоговейным ужасом произнесла Ирочка.

— Надо же было ему подвернуться так некстати, — раздраженно сказала Катя.

— Думаю, он с тобой абсолютно согласен. — Я не сводила глаз с подонка. Он же смотрел на меня с усталой грустью. Понял, сукин сын, что его час пробил!

— И что мы теперь будем делать? — вернула нас к реальности Ирочка. — Может, отпустим хотя бы одного? — Она кивнула в сторону усатого.

— Если мы его отпустим, — возразила я, — он расскажет Шлыкову о нашем женском клубе. В этом случае Томочку моментально найдут.

— Зачем же мы тогда засветились? — с недоумением воззрилась на меня Катя.

— Я как-то упустила… — расстроилась я. — Ведь перед вашим приездом об этом думала! Но потом все вышло из-под контроля.

— Если мы оставим его, — рассуждала Катя, — у нас на руках окажутся сразу два пленника. И при этом мы не сможем сообщить о них Шлыкову. Замечательно!

— В таких операциях нужен трезвый мужской ум, — робко высказала свое мнение Ирочка.

— Вот уж чего нет, того нет, — грустно отметила я. — Значит, так. Усатого придется отпустить, Томочку с дачи нужно увезти, а вам следует спрятаться. Можете взять недельку за свой счет?

— Можем, — хором ответили они.

— У меня есть классная идея насчет Томочки, — усмехнулась я. — Ее никогда не найдут. А вам лучше вообще уехать из города.

Катя и Ирочка растерянно переглянулись. Разглагольствуя, я встала за креслами пленников и подмигнула подружкам. Они тут же расслабились и стали мне поддакивать.

— Итак, — сказала я усатому, который оказался ужасно индифферентным типом. — Сейчас вы отправитесь восвояси и еще до рассвета сообщите Шлыкову о том, что его жена взята нами в заложницы. В обмен на нее мы хотим получить гарантии своей безопасности и дальнейшего невмешательства в нашу жизнь. — Я повернулась к соратницам и спросила:

— Я ничего не забыла?

— Ничего, — успокоила меня Катя.

Держа перед носом усатого газовый баллончик, мы развязали ему ноги и, окружив плотным кольцом, довели до двери. Уже на пороге разрезали ножницами узел, связывавший запястья, и вытолкнули на лестничную клетку. Пусть дальше сам распутывается как хочет. В «глазок» я увидела, что усатый резво побежал вниз по лестнице, освобождаясь от веревок на ходу.

— А что мы будем делать с другим? — устало спросила Ирочка.

— Жаль, что я тогда не позвонила в милицию! — сказала я. — Может, по моему описанию его бы поймали, и Симочка осталась бы жива!

Я, только я одна виновата в смерти своей задорной молодой соседки. И аудиокассету ей подсунула, и про маньяка никому не рассказала…

— Но теперь ему не вырваться! — пообещала Катя зловещим голосом.

Оставшись в гордом одиночестве, наш пленник явно заволновался. Он стал ерзать в кресле и мотать подбородком.

— Наверное, хочет, чтобы мы ему рот расклеили, — предположила Ирочка. — Будет лапшу на уши вешать. Фиг тебе!

В этот момент снова позвонили в дверь. Я посмотрела на часы. Для людей Шлыкова еще слишком рано. Я на цыпочках подкралась к двери и прижалась к «глазку». На площадке стояла моя соседка снизу. Звали ее Ксенией. «Неужели она что-то заподозрила?» — подумала я, открывая дверь.

— Послушай, Мариша! Я так поняла, что ты в большой дружбе с нашим участковым… — У Ксении был заговорщицкий вид. — Конечно, сейчас не самое подходящее время для просьб…

— Минутку, — перебила я ее, лучезарно улыбнувшись. — Или я не расслышала, или плохо поняла. Я в большой дружбе с участковым? С чего ты взяла?

— Ну как же… — растерялась та. — Вы же только что его с какой-то женщиной на лифте повезли.

Информация дошла до меня с трудом.

— Ах ты, едрена матрена! — не выдержала я. — Ты уверена, что это был участковый?

— Да-а-а… — протянула Ксения, глядя на меня со странным выражением.

— И он работает в милиции?

— Они все там работают, — осторожно подтвердила соседка.

— Кто?

— Участковые. У них и форма есть.

— Так ты говоришь, что это был участковый?

— Конечно. Копейкин Алексей Михайлович. — Ксения поджала губы. — Не знаю, что у вас за отношения…