Пепел и страховой бес

Над направленным взрывом работал не один специалист. Бомба детонировала после второго закрытия дверцы, она действовала по принципу часового механизма тривиальной стиральной машины. Взрыв из-под панели перемолол грудь и башку Стрельцова на фарш, так уснул на веки следующий претендент на наследство Эсера. Серп и шофер, как ошпаренные, выскочили из жарко запылавшей тачки.

– Ты кого-нибудь подпускал к машине? – напустился на водилу Мясо, старательно изображая шок. Сумма с энным количеством нулей еще вчера была переведена доверенным лицом Кости Мурзенко на его счет в банке.

Глава 7. Зовите санитаров

…Не подтрунивай над чертом,

Годы жизни коротки,

И загробные мученья,

Милый друг, не пустяки.

А долги плати исправно.

Жизнь не так уж коротка, –

Занимать еще придется

Из чужого кошелька!..

Генрих Гейне

К чести Валерия Константиновича Лунгина, сидеть на шее Пепла в материальном плане ему совсем не нравилось. Он чувствовал себя иждивенцем, который, оказавшись в экстремальной ситуации, становится полным моральным импотентом. Положим, в жратве Пепел не откажет, но не хлебом единым сыт человек. Лунгин понимал, что потихонечку начинает своего избавителя ненавидеть, и считал, что это закономерно.

Такие нерадостные мысли одолевали Лунгина, пока он раскачивался на железной кровати, в «кабинете отдыха» на замызганном медицинском заводе. Напротив, по-восточному поджав ноги, восседал Пашка и курил, насвистывая какую-то дерганную мелодию и хамски поглядывая на отца. У Лунгина сигареты уже вышли, но для него было бы унизительным стрелять у собственного сыночка. Тем более никуда не годилось идти побираться к ничего не подозревающему персоналу. Сыночек же, почти докурив, задрал подбородок, чтобы дым не лез в глаза, и из недр одеяния извлек перетянутую мохнатой девичьей резинкой пачку засаленных купюр. Лунгин прибалдел, но виду не подал.

Продолжая насвистывать, Пашка деловито и совершенно по-плебейски плюнул на средний палец, и принялся сводить дебет с кредитом. Бычок уже перестал дымится, Пашка осторожно подцепил его отросшими за экстремальные дни ногтями и бросил прямо на пол. Вот деньги оказались пересчитаны, сын сунул их обратно во внутренний карман куртки и потянулся, разминая косточки.

– Ну, как? – осторожно поинтересовался Лунгин.

– Путем, – равнодушно зевнул Пашка, – на пиво и телок хватит.

Сказав эту фразу, в которой, как подумал Лунгин, скрывалась сама грубая сермяжная правда жизни, Пашка соскочил с кушетки, одернул джинсы и направился к выходу.

– Ты куда?

– Туда.

– А надо?

– А что, – с недоумением покосился на отца Пашка, – здесь мариноваться? Тут пивзавод рядом – зачем проходить мимо?

Лунгин не удержался и сглотнул вязкую слюну. Но пока отец покорял свою гордость, Пашки и след простыл.

Уход сына вернул папашу к мыслям о текущих делах. Решив, что никому не станет от этого хуже, Лунгин подсел к телефону, взял трубку, зачем-то осмотрелся и набрал номер первого по алфавиту своего мехового салона.

Трубку подняла продавщица Марина. «Какого ляда она делает в кабинете директора?», – подумал Лунгин и сухо попросил подозвать Евгения Евгеньевича.

– Алло, – раздался важный голос зама.

– Женька, здорово.

– Константиныч? – спохватился менеджер, – ты где?

– Твое какое дело? – резонно спросил Лунгин.

– Да ты тут нужен… Звонили, требовали выкуп за сына!

– Таких посылай подальше.

– Еще проблемы.

– Что за байда? – насторожился Валерий Константинович.

– Да у нас тут происшествие было, – взахлеб рассказывал Женька, – пришла старуха. Знаешь, мразь такая, ведьма, вся в рванье, воняет чуть ли не блевотиной, авоська у нее такая допотопная… Ну, и давай наших девчонок терзать. Мол, какие тут у вас меха, а этот чей, а тот почем, а нет ли эдакового? Словом, не требовала только куртку из кожи американского президента. Прокоцала она таким образом девок наших с полтора часа. Те сначала марку хранили, а потом не выдержали. Марина разошлась – типа, проваливай, старая карга, глаза мозолишь, покупателей отгоняешь, весь магазин тобой провонял. Бабка ни слова не сказала, свалила. Ну, и… На следующий останавливается перед входом, прямо на тротуаре, прикинь, тачка. Навороченная! Чуть ли не «Астон Мартин». И оттуда выпархивает наша вчерашняя посетительница. Брюлики в ушах, шея дряблая, а золотом обвита, будто питоном, шуба на ней – у нас таких пять в городе, не больше… А прицепом три верзилы, бритыми затылками известку с потолка осыпают. Девки сразу ее и не узнали – бросились зад лизать, как водится: «Чего угодно, мадам?» А ей, видите ли, угодно начальство. Короче, рассвирипела, когда узнала, что тебя нет, минут сорок у меня в кабинете по столу стучала.

– Женька, – не выдержал Лунгин, – какое отношение это имеет ко мне?

– Так это ж твой магазин! – оторопел менеджер.

– А что, с какой-то старпершей, будь она хоть трижды бизнесвумен, сами разобраться не в состоянии?