Пепел короля, проклятого звездами

В голове был туман. Многое в нынешнем дне казалось сном. Но даже если это и галлюцинация – я не возражал. Ведь Орайя лежала рядом со мной, полностью обнаженная. Свет лампы ласкал ее безупречную белую кожу, отчего я был готов ревновать ее к свету.

Орайя в постели, обнаженная и желающая моей крови.

Я чувствовал густой, сладковатый запах ее возбуждения. Слышал ее учащенное, как у кролика, сердцебиение.

Но даже ощущая ее плотскую потребность, которую мне не терпелось удовлетворить, я был готов вечность целовать ее, сливаясь с ее ядовитым, совершенным, прекрасным и опасным ртом.

Еще вчера я не думал, что когда-нибудь снова поцелую Орайю. А сегодня… Я не имел права на сомнения и просто хотел взять все, что она предложит. И взамен дать ей все, что она пожелает.

Щеки Орайи порозовели. Интересно, знает ли она, как легко краснеет? Я решил не говорить ей об этом, поскольку не хотел, чтобы она переставала.

– Ты хочешь моей крови, – повторил я.

– Да, – не моргнув глазом ответила она.

Чтоб сгореть мне на солнце!

Да, Орайя хотела моей крови. Давно. И мне предельно повезло, что я мог удовлетворить ее желание.

Я наклонился и достал из-под платья ее кинжал.

– Надеюсь, без флакона с отравой? – спросил я.

Она покачала головой.

Отлично. Подобные вампирские штучки были бы сейчас очень некстати.

Я провел острием по своей шее, сбоку. Кожа разошлась. Боль была мгновенной и тут же утихла. По шее потекла теплая струйка крови. Я убрал кинжал в ножны, снова бросив на пол, и повернулся к Орайе.

– Кушать подано, принцесса. Моя кровь. Пей столько, сколько захочешь. Она твоя по праву.

Несколько месяцев назад я обещал ей это.

«Я отдаю тебе свое тело. Я отдаю тебе свою кровь. Я отдаю тебе свою душу. Я отдаю тебе свое сердце».

И едва в ту ночь ее язык коснулся моей кожи, едва эти слова слетели с моих губ, я понял, что́ они для меня значат. Я говорил правду. И не важно, что тогда моя правда была ей не нужна, и ответных слов Орайи я не услышал.

Я принадлежал ей.

Взгляд Орайи был жестким и сосредоточенным. Ее серебристо-лунные глаза пронзали меня острее любого меча. Горло у нее вздрогнуло. Взгляд переместился на мою шею с ручейками красно-черной крови.

Воздух был напоен запахом ее возбуждения, к которому примешивался запах голода. Мой член шевельнулся.

– Сядь, – приказала она.

Я повиновался.

Она уселась на меня, обвив ногами. Мои руки легли ей на бедра. От близости ее тела, запаха и тепла (то и другое было гораздо сильнее, чем у вампиров) у меня закружилась голова.

Я сразу понял, что это. Повторение нашей ночи в пещере.

Богиня, помоги мне.

Я был сокрушен. До основания.

Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. В груди появился плотный узел. Я знал этот взгляд: страх вперемешку с голодом. Страх перед собой и своими желаниями.

Я надавил ей на бедро.

– Орайя, ты в безопасности, – прошептал я. – Понимаешь?

Ее глаза сощурились, словно она собиралась объявить мои слова полнейшим враньем. И хотя я не собирался ей врать ни сейчас, ни вообще, я понял ее взгляд. Не было никакой безопасности. Мы с Орайей и это прекрасное и ужасное чудовище, порожденное нами и именуемое нашими отношениями… все трое были безумно далеки от безопасного состояния.

Она подалась вперед, упершись грудью в мою, сжала мне руки и приблизила рот к моему горлу.

Вначале она слизала ту кровь, что растеклась по телу, начав с ключицы и двигаясь вверх. Так она достигла ранки, заставив меня слегка вздрогнуть от боли.

И начала пить.

У меня сбилось дыхание. Пальцы сжали ее бедра. Мышцы напряглись.

Никто не пил мою кровь со времен… со времен Некулая, Симона и других аристократов, которым меня одалживал король. Потом я никому этого не позволял, даже женщинам, с которыми у меня были близкие отношения. В отличие от кожи Орайи, моя была устойчивее к шрамам. Видимых следов от зубов знати, угощавшейся моей кровью, на шее не оставалось. Но остались ощущения, памятные и через двести лет. Я знал, что никто и никогда больше не притронется к моей крови.

Тело это помнило и напряглось в предчувствии, хотя разум подсказывал иное.

Едва ее рот коснулся моей кожи, я сразу понял: с ней все будет по-иному.

Я думал, что она хотя бы ненадолго заставит меня вспомнить о старых ранах. Однако каждое движение ее языка придавало им какое-то новое ощущение.

Ее насыщение моей кровью отличалось от пиршества Некулая, Симона и множества других паразитов, желавших напитаться кровью.

Это была она. Орайя. Моя жена.

Мне было забавно наблюдать ее осторожность. Она не пила, а неуклюже лакала мою кровь, как котенок молоко, словно не умела пить. Но мое тело открывалось ей, будто все мое существо для этого и предназначалось.

– Не надо так осторожничать, – не выдержал я, изумленный ее поведением. – Ты не сделаешь мне больно.

Может, ее тело, прижавшись к моему, и вызывало боль в новых ранах, но я совсем не возражал против ее острых грудей, упиравшихся в меня.

Орайя тут же последовала моему совету. Припав к ранке, она шумно вдохнула, набрала полный рот крови и проглотила.

Потом выдохнула. Звук был похож на стон, разнесшийся по моему телу. Я не сдержался и тоже застонал.