Пепел короля, проклятого звездами

Но зловещая магия Симона продолжала пульсировать, упрямо цепляясь за его тело вопреки всем ударам, которые я наносил. Магия поддерживала в нем жизнь, ведь даже вампирское тело не выдержало бы такого напряжения. И эта же магия делала Симона сильнее меня.

– Не ожидал, что ты доставишь мне столько бед, – прорычал он.

Боковым зрением я уловил какое-то движение.

И сделал ошибку, взглянув туда.

Орайя.

На мгновение мне подумалось, что это галлюцинация. Пошатываясь, Орайя выбралась из темноты туннеля. Руки и лицо ее были в крови. Она попыталась бежать, но спотыкалась на каждом шагу и дико озиралась по сторонам.

Ее окружала магия.

Я не раз видел, как она управлялась с магией Ночного огня, но сейчас это было нечто грандиозное. Магический огонь окружал ее целиком, разрывая ночь бело-голубым сиянием. Языки пламени колыхались у нее за спиной, словно крылья богов.

Однако магия, пульсирующая вокруг ее левой руки, плотно прижатой к телу, отличалась от Ночного огня. Я чувствовал это даже на расстоянии. Это ощущалось в воздухе. Вокруг сжатого кулака вились струйки красного и темного дыма. Дым был из иного мира. Даже у меня, насмотревшегося всего, по телу побежали мурашки. Но чужеродная магия цеплялась к Орайе, словно была создана для нее. Дым прилипал к ее руке и ножнам с мечами.

Я знал, что это такое. Знал наверняка.

У нее получилось. Все-таки получилось!

Чувство облегчения соперничало во мне с гордостью.

И тут я увидел, что Симон повернул голову. Его кровожадная ярость растаяла, сменившись еще более жутким состоянием. Он жаждал завладеть тем, что нашла Орайя.

Он понял и тоже это почувствовал.

Забыв обо мне, он стал поворачиваться к Орайе.

Мы встретились с ней глазами. Ненадолго, на какие-то секунды, показавшиеся мне вечностью. Я балансировал на грани жизни и смерти, а изнутри рвался миллион невысказанных слов.

Я жалел о невозможности сказать все, что хотел. Жалел, что не сказал всего этого раньше.

Я надеялся, что она и так все поймет.

А дальше… я из последних сил ринулся на Симона.

Казалось, мое тело знало о происходящем и сочло для себя достойным еще раз атаковать противника, выйдя за пределы возможного. Каждая крупица моей телесной и магической силы слились воедино для завершающего удара. Магия Астериса гудела на поверхности кожи, покрывая руки и лезвие меча. Рукам удалось в последний раз взмахнуть мечом.

Расправив крылья, я прыгнул на Симона, чтобы нанести этот последний удар. Я вонзил меч ему в спину, вложив в удар все остатки магии. Я разрывал его на части изнутри.

Черный свет заслонил окружающий мир.

Симон взревел, как раненый зверь, и повернулся. Единственной частью внешнего мира, за которую мне удавалось держаться, был эфес меча. Все остальное исчезло.

Не знаю, что именно я разворошил в Симоне, но в его ударах осталась лишь звериная ярость. Исчезли остатки воинской расчетливости. В ход пошли зубы и ногти.

Он швырнул меня на скалу. Его рука обхватила мое горло и прижала меня к камню.

Я ничего не видел и не чувствовал, кроме эфеса меча.

Симон сжимал мне горло, беспорядочно нанося удары. Я вцепился в эфес и толкал лезвие вглубь его тела.

Снова и снова.

Мой меч распорол ему доспехи и теперь разрывал жилы, мышцы и внутренности.

Симон зашел так далеко в своей звериной ярости, что последняя рана, нанесенная мной, не сразу сказалась на нем. Но постепенно его неистовые, налитые кровью глаза начали стекленеть.

«Наконец-то я увидел, как это выглядит», – подумал я.

Его рука, занесенная для удара, безвольно упала. У меня не осталось ни капли сил. Рука, осклизлая от крови, соскользнула с эфеса меча, глубоко вогнанного в тело Симона.

Выдернуть меч я уже не мог.

И вдруг тело Симона, давившее на меня, исчезло. Кто-то схватил его и отбросил в сторону.

Его мертвеющее лицо, которое я видел размытым, сменилось лицом Орайи.

Какая прекрасная замена. Я хотел сказать ей об этом, но язык не повиновался.

Ее широко распахнутые глаза блестели, как две серебряные монеты. Орайя что-то сказала, но из-за шума крови в ушах я ничего не услышал. Зато увидел, что она дрожит.

«Принцесса, не надо так пугаться», – хотел сказать я.

Попытка выпрямиться опрокинула меня на землю.

И я провалился в темноту.

Глава семьдесят третья

Орайя

Райн!

Я не собиралась выкрикивать его имя. Оно вырвалось у меня, когда Райн упал. Я не столько услышала, сколько почувствовала это, и эмоции – слишком мощные, чтобы оставаться внутри меня, – вырвались наружу.

Я выбежала из туннеля, попав в настоящий ад.

Увиденное повергло меня в ужас. В воздухе шли ожесточенные поединки между нашими воинами и врагами. Песок под ногами был мокрым от их крови, сгустки которой зловещими черными цветками падали вниз. Вдали, за обломками скал, наши наземные силы вели смертельную схватку с кроверожденными: люди, хиажи, ришане. Накал битвы на земле не уступал воздушной.

Перед тем, что творилось вокруг, меркли все страшные истории из книг и все кошмарные сны. Даже тюрьма богов и та едва ли была страшнее.

Но для меня самым страшным было увидеть изуродованное, окровавленное тело Райна, неподвижно лежащее у скалы на песке.