Пепел короля, проклятого звездами

Глава семьдесят шестая

Орайя

Винсент мне не снился.

Снов не было вообще.

Открыв глаза, я увидела небесно-голубой потолок. Тот самый, что видела ежедневно почти двадцать лет. Однако сегодня я сразу почувствовала перемену, как будто что-то изменилось в самой глубине моего существа.

Я чувствовала, что стала… сильнее. Кровь напористее струилась по жилам.

И…

Я приложила руку к груди. Там, где сердце.

И… слабее.

Казалось, часть моей души – самая уязвимая часть – теперь находилась вне тела.

В мозгу всплыли события недавней битвы, хотя и несколько беспорядочно. Я резко села на постели.

Исчезли все мысли. Осталось только его имя.

Райн.

Спальня была пуста. Рядом с кроватью я увидела стул, а на прикроватном столике – пустые чашки и тарелки. Кто-то стерег мой сон и лишь недавно ушел.

Райн.

Я откинула одеяло, встала и снова повалилась на постель, испытав сильнейшее головокружение, от которого забурлило в животе. Меня словно дернули за сознание, если такое вообще возможно. Спальня утратила привычные очертания. Краешком глаза я видела то, чего здесь нет. С детства знакомую комнату я видела под другим углом.

Матерь милосердная, должно быть, в пустыне я все-таки ударилась головой о камни.

Я снова встала и проковыляла в гостиную, добралась до входной двери и распахнула ее.

Райн.

Непостижимым образом я точно знала, где его искать. Не раздумывая, я подошла к его двери и…

Дверь распахнулась, едва я взялась за ручку.

Он был жив.

Он был жив!

Я не бросилась разглядывать его. Главное – он живой. Стоит передо мной и улыбается. Живой Райн.

Он обнял меня. В его объятиях минута длилась вечность. Казалось, соединились две половины. Я уткнулась лицом в его голую грудь и зажмурилась, чтобы не разрыдаться.

Не знаю, сколько мы так простояли.

Потом я услышала его голос, приглушенный моими волосами.

– Что, принцесса, соскучилась, значит, по мне?

«Самоуверенный придурок», – подумала я.

А вслух сказала другое:

– Я люблю тебя.

Я ощутила его оторопь от этих слов. Я действительно почувствовала его состояние, как свое собственное. А потом волну радости. Казалось, мне на лицо упал солнечный луч.

– Вот и хорошо, – сказал Райн, еще сильнее обнимая меня. – Теперь ты накрепко связана со мной.

Я засмеялась, но мои губы по-прежнему упирались в его грудь, и оттого смех прозвучал тихо.

Он поцеловал меня в макушку, прошептав:

– Орайя, я тоже тебя люблю. Клянусь богиней. Очень люблю.

Он увел меня в свою комнату, спотыкаясь на каждом шагу, но не потому, что был слаб. Мы ни на секунду не хотели размыкать объятия. Даже дверь не закрыли. Я не противилась потребности касаться его своим телом. Такое ощущение, будто что-то в нас соединилось и не отпускало друг от друга. Это не было позывом страсти; по крайней мере, пока. Что-то более глубокое, чем телесная страсть. Более сокровенное.

Вскоре я обнаружила, что наши сердца бьются в одинаковом ритме: его чуть быстрее, чем прежде, мое – чуть медленнее. Я чувствовала его сердце, как свое.

Райн тоже заметил изменившееся сердцебиение.

– Правда, странно? – спросил он.

Странно – еще слабо сказано. И вообще… неподходящее слово. Такое тождество не вызывало неприятных ощущений. Оно не пугало меня, и это отсутствие страха явилось настоящим потрясением. Услышь я раньше, что свяжу свою душу с душой другого, меня бы это ужаснуло.

Связанные души. Души, соединенные узами.

Аседжа исполнила обещание. Мы с Райном получили связь Кориатиса.

Эта мысль была сродни удару наотмашь. Я резко отстранилась и наверняка рухнула бы на пол, если бы Райн меня не подхватил.

– Осторожнее.

Я застыла на месте.

Мои руки потянулись к его плечам, но не ради опоры, а чтобы снова его обнять.

Я была так рада видеть Райна живым, что не сводила с него глаз. Его холщовые штаны болтались на поясе. Торс покрывали следы затянувшихся ран и повязки.

Но я приклеилась взглядом к его горлу.

На шее Райна была печать наследника.

– Айксовы титьки… – прошептала я.

Райн нахмурился, а я потащила его к зеркалу.

Увидев отметину, он вытаращил глаза, пробормотав:

– Да уж, Айксовы титьки.

Его печать наследника почти совпадала с моей; незначительные изменения были вызваны отличием наших тел. Моя просторная ночная сорочка открывала шею и плечи, позволяя сравнить обе отметины. Их схожесть завораживала. На горле Райна появились те же изображения фаз луны, те же крылья вокруг ключицы и плеч. Правда, его крылья были пернатыми, как у ришан.

Мы уставились друг на друга, затем нам одновременно пришла мысль осмотреть наши спины. Райн повернул меня спиной к себе, сбросил лямки сорочки, опустив ее мне на талию. Теперь и я была голой по пояс.

Вскоре я снова стояла спиной к зеркалу, поглядывая через плечо на собственное отражение.

Чтоб мне сгореть на солнце!

Райн тоже повернулся к зеркалу спиной.

Печать наследницы, появившаяся у меня на спине, почти целиком совпадала с его отметиной. Те же фазы луны в верхней части спины и клубы дыма, идущие вниз.

Мы смотрели друг на друга, сознавая, какую перемену произвели.