Пепел короля, проклятого звездами

Я остановился как вкопанный. Я не мог ее окликнуть. Захотелось немного полюбоваться ею. Она стояла, расправив крылья. Красные полосы на перепонках были видны даже при лунном свете. Ее платье сверкало, как ночное небо. А поза… передо мной была настоящая королева.

Иногда меня удивляло: как Орайя могла столько лет считать себя беспомощной? Пожалуй, я еще не встречал никого сильнее ее.

Я подошел. Она повернулась раньше, чем я оказался рядом. Ее улыбка растворила последние остатки тяжести в груди.

– Ты сбежала, – сказал я.

– И ты тоже.

– Как видишь. Зато вместо докучливой знати мне встретилась Мише.

Наверное, узы подсказали Орайе смысл этих слов. Может, она прочла это по моему лицу. Не буду гадать. Но услышанное заставило ее слегка поежиться и вздохнуть.

– Я тоже вздохнул, когда узнал.

– И как тебе? Выдержал?

– Мише – взрослая, самостоятельная женщина. Если ей это действительно нужно, значит так тому и быть.

Орайя пристально посмотрела на меня. Конечно, она все знала, и мой невозмутимый тон не мог ее обмануть. Я вздохнул.

– Несколько недель – приличный срок. Там будет видно.

Увидев на перилах полупустой бокал Орайи, я глотнул вина, и мне вдруг захотелось совсем другого напитка.

Я с тоской посмотрел на город. Орайя перехватила мой взгляд.

– Думаю, гостям в замке хорошо и без нас, – сказала она и озорно посмотрела на меня. – Не пора ли и нам немного развлечься?

Я не возражал.

– Самое время.

Глава восьмидесятая

Орайя

Мне решительно нравился вкус человеческого пива. Честное слово. А ведь не так давно я называла это пиво пойлом. Мы с Райном сидели на грязной глиняной крыше в человеческом квартале, ничуть не боясь запачкать свои изысканные наряды, и смотрели на небо. Вдали сверкал огнями замок, где продолжалось торжество.

Райн с наслаждением сделал глоток.

– Это гораздо лучше, – сказал он.

Я согласилась.

Ради пива стоило немного смутить посетителей паба, когда мы вошли туда с коронами на головах и попросили налить нам по кружке. К счастью, наше появление вызвало лишь благоговейную оторопь, а не леденящий ужас, когда от страха недолго и штаны намочить. Год назад так оно и было бы. Взяв кружки, мы быстро исчезли, устроившись на неприметной крыше. В большинстве окрестных домов никто не жил.

Я тоже глотнула из своей кружки. Пиво слегка обжигало. Возможно, хозяин чего-то туда добавил, чтобы забирало подольше.

– Оно стало вкуснее, – сказала я.

– Это связь Кориатиса. Они меняют вкус в лучшую сторону.

Я усмехнулась. Райн снова припал к кружке. Меня поразило его довольное, безмятежное лицо.

Матерь свидетельница, я наслаждалась, наблюдая за ним.

Мне вспомнилось, как однажды мы такие же принаряженные сбежали со скучного торжества, чтобы угоститься пивом на крыше трущобного дома. Тогда я подумывала убить Райна, но поняла, что не смогу… тот момент стал одним из самых пугающих в моей жизни.

И тут же я почувствовала, как много Райн значит для меня сейчас.

– Принцесса, о чем задумалась? По лицу вижу, – взглянув на меня, сказал он.

Я смотрела в пивную кружку, где на темной пенистой поверхности отражались звезды.

Не ответив на его вопрос, я задала свой:

– Ты когда-нибудь испытывал страх?

Задать такой вопрос… это шло вразрез с моим многолетним обучением, поскольку обнажало внутреннюю слабость. А ведь меня учили не показывать слабость никому. Даже сейчас. Даже с Райном, моим мужем, моим кориатом, чье сердце в буквальном смысле было связано с моим.

Что же со мной творится?

Засмейся Райн в ответ, я бы его не упрекнула. Но он и не думал смеяться. Его взгляд был сосредоточенным, лицо – серьезным.

– Страх испытывают все.

– Это ощущается как…

Я силилась подобрать нужное слово и не могла.

Я потеряла всех, кого любила в прошлом. Но даже при их жизни любовь к ним была пронизана душевной болью и омрачена множеством сложностей. Моя любовь к Винсенту переплеталась с его враньем и вечным недовольством, которое тоже оказалось лживым. Любовь к Илане пряталась в тенях и резких словах. А любви к матери меня навсегда лишили в раннем детстве.

Любовь к Райну… ужасала меня своей легкостью.

Я боялась, что ее могут у меня грубо отнять.

Боялась, что сама ее разрушу ошибочными мыслями.

– Это ощущается как будто ты в ловушке, – прошептала я.

– Счастье похоже на ловушку, – развил он мою мысль.

Я промолчала, хотя он был прав. Я стыдилась в этом признаться.

– Орайя, ты всю жизнь сражаешься, – тихо сказал Райн. – В этом есть смысл. Я это тоже чувствую.

– Ты? Чувствуешь? – подняв голову, переспросила я.

Он засмеялся:

– Думаешь, я не испытываю страха всякий раз, когда смотрю на тебя?

Он провел пальцем по моей щеке, спустившись к подбородку. Ирония во взгляде сменилась нежностью.

– …Еще как испытываю, ведь мое сердце принадлежит тебе.

«Мое сердце принадлежит тебе».