Пепел на ветру

Кирилл, видимо, почувствовав мой взгляд, повел плечами, от чего мускулы задвигались под кожей, еще больше привлекая мое внимание к его телу. Сила, ну что со мной творится-то? Не иначе гормоны, которые давно спали за ненадобностью, наконец проснулись?

Может, хватит врать. Пора признаться самой себе: этот мужчина – мой, и хочу я именно его, и он больше чем просто нравится мне. Хмыкнула от мысли, что и хочется, и колется, и боязно: а вдруг его инстинкт на меня не сработает, и буду я лишь тенью женщины для него. Ведь мой личный инстинкт уже «выбрал» своего лучшего мужчину, именно его – Кирилла. Гадство!

– Может, скажешь мне, что такого занятного у меня на затылке? – неожиданно прозвучал бесстрастный, пугающий голос Кирилла.

Быстро дошло, что усмехнулась очень даже не мысленно, а вслух, и теперь все дружно обратили внимание на меня. А Михалыч еще и с довольной миной потирает свои сухие шелушащиеся ладони. Он меня знает уже хорошо, чтобы распознать на моем лице интерес личного свойства. Ну да, конечно, так я сейчас тебе и сказала! Посмотрела на Кирилла и ровно ответила:

– Это я о своем задумалась, не о тебе.

– Обломись, дружище, ты думал, все ее мысли о тебе, а она, может, о другом думает. Эх, женщины, ты к ним всей душой, а они…

– Руслан, у тебя язык хоть иногда отпуск берет? – иронично спросила я, придав голосу усталые обреченные нотки; и надо же, промолчал в кои-то веки и даже покаянно посмотрел. Интересно, надолго ли его хватит?

– А давайте еще выпьем? За родителей? Или за всех, наверное? – Михалыч встал и, приподняв рюмочку, выпил, тут же закусив сочной капусткой, которую прямо пальцами подхватил с тарелки и засунул себе в рот.

Народ согласно последовал за ним. Лидия пила компот, привалившись к внушительному плечу мужа. Хавшик посмотрел на женщину и мягко предложил:

– А ты расскажи о них, и тебе лучше станет, и их хорошим словом помянем.

Та подняла печальные серые глаза на Михалыча, потом снова глотнула из кружки, пожала плечиками и, неосознанно потершись щекой о плечо Паши, тихо заговорила:

– Они обычные у меня, мама старше папы на десять лет… была. Ее Людмилой звали, а меня Лидой назвали, потому что папа захотел, чтобы мы обе «люсиками» были. – Молодая женщина улыбнулась, стирая одинокую слезинку со щеки. – Мама – воздушник среднего уровня, а папа – чувствующий. И все время боялся, что мама останется одна, когда он состарится и умрет, а видите, как получилось…

Михалыч мягко поднажал на замолчавшую Лиду:

– Может, и хорошо, что они сразу и вместе, им легче… там. А ты тут, но не одна, а вон себе какого мужика отхватила, и ребеночка уже ждете… Вы давно вместе с Павлом?

Лида внимательно слушала старика, и надежда в ее глазах подсказала: его слова о родителях упали на благодатную почву. Она бросила короткий любящий взгляд на своего мужчину, который тут же перестал жевать и погладил ее по спине, успокаивая. Улыбнувшись ему благодарно, начала говорить:

– Паша – это отдельная история. Я – маг-парикмахер, причем очень высокого уровня. Мама прочила мне профессию врача, она у меня медсестрой работала, а папа – метеоролога. Вообще-то он инженером на метеостанции служил, но всегда мечтал предсказывать погоду. Жаль, ему магии воздуха не хватило на исполнение его мечты, вот он меня и уговаривал. А в итоге я стала парикмахером. Они расстраивались поначалу, но я их своими способностями и успехами убедила: главное – это призвание. Я на полгода в Москану улетела учиться в очень престижную академию стиля. Это случилось прямо перед первой волной. Все там пережила, мои думали, в Москане будет безопаснее, чем в провинции: там все же армия, правительство… А потом, когда все так быстро и резко произошло, улететь я не успела – упала в обморок от лихорадки прямо в аэропорту в зале ожидания. А когда очнулась… Вокруг трупы… Вернулась в гостиницу, там пожила, но что в столице происходило в это время – ужасно. Столько безумных, беспамятных, мертвых тел. И пепел на ветру. Я сама чуть с ума не сошла. Потом на меня возле магазина мародеры напали, а Паша спас. И я этот день никогда не забуду, потому что Триединый мне послал моего любимого.

Тут весело хмыкнул Павел, который потрепал Лиду по макушке, взъерошивая ее золотисто-рыжие волосы, заметив при этом:

– Ага, послал… Это ты меня послала, когда тебя от тех ублюдков спас. А когда я тебе через пару дней признался, что у меня инстинкт защитника на тебя сработал и теперь ты моя пара, вообще в истерике два дня билась и сбежать хотела…

Я с веселым недоумением слушала эту парочку и пыталась все это себе представить. Лида смутилась и, потянувшись к любимому, чмокнула его в подбородок и виновато пояснила:

– Ну, Павлуша, радость моя, ты же в курсе, как ваши инстинкты в прессе муссируют и в фильмах преподносят. Я как услышала про инстинкт, думала: ну все, теперь из меня секс-рабыню сделают…

– Ну, ты даешь, Лид, не думал, что у тебя такая богатая фантазия, а с виду – сама невинность… – Руслан загоготал, хлопнув по столу ладонью (ох, недолго же он с покаянным видом молчал).