Пепел над пропастью. Феномен Концентрационного мира нацистской Германии и его отражение в социокультурном пространстве Европы середины – второй полов

Один из самых сложных вопросов, который всегда встает перед исследователем феноменологии концентрационных лагерей, касается психологии и самосознания тех, кто осуществлял массовые убийства. Кем на самом деле были те люди, которые руководили лагерями, лично и опосредованно уничтожали узников? Традиционный ответ на этот вопрос, основанный на диспозиционном подходе, представляет их как патологическое явление, воплощенное в форме извергов и садистов. Однако с момента выхода работ Х. Арендт, в которых автор утверждает, что «организация Гиммлера опирается не на фанатиков, не на прирожденных убийц, не на садистов; она полностью полагается на нормальность работяг и отцов семейств»[394], постулат о том, что убивали обычные, аккуратные, ничем не примечательные люди, стал почти общим местом. «Не существовало уникального типа личности убийцы-нациста, – пишет Г. Леви. – Они представляли различные слои общества, обладали разными психологическими чертами и руководствовались целым рядом мотивов»[395].

Подтверждение этому, казалось бы, можно найти и в источниках. Заключенный Освенцима К. Смолень, увидев Гиммлера, был удивлен тем, что «он совершенно не выглядел как военный. Носил очки в золотой оправе. Был слегка толстоват, с животиком. Он выглядел – прошу прощения, я не хочу никого обидеть – как провинциальный школьный учитель»[396]. «Заурядные лица исполнителей»[397] отмечает Ж. Амери. Таким же заурядным, «нормальным» был оберштурмбаннфюрер СС, руководитель IV-B-4 отдела гестапо (отдел отвечал за «окончательное решение еврейского вопроса») Адольф Эйхман. «Полдюжины психиатров признали его «нормальным». «Во всяком случае, куда более нормальным, чем был я после того, как с ним побеседовал!» – воскликнул один из них, а другой нашел, что его психологический склад в целом, его отношение к жене и детям, матери и отцу, братьям, сестрам, друзьям «не просто нормально: хорошо бы все так к ним относились»[398]. С выводами Х. Арендт соглашается З. Бауман: «Концлагеря не проявление садизма – в соответствии с общепринятыми клиническими критериями не более 10 процентов офицеров и солдат СС можно признать «ненормальными». Остальные не всегда были приличными людьми, но их поведение, по меньшей мере, можно было понять»[399].

Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер пожимает руку коменданту Яновского лагеря Фридриху Варцоку. 1942 г.

В середине 1960-х годов это положение проверил на опыте психолог из Йельского университета С. Милгрэм, поставивший под влиянием процесса Эйхмана и выводов Х. Арендт свой знаменитый «эксперимент о повиновении» («Эксперимент Милгрэма»). Участникам эксперимента объяснили, что исследуется влияние боли на память. В опыте участвовало два человека: «учитель» и актер, игравший роль «ученика». «Ученик» должен был заучивать слова из большого списка, а «учитель» – проверять его способности и наказывать за каждую ошибку электрическим разрядом, который усиливался от ошибки к ошибке. Начав с 45 вольт, «учитель» с каждой новой ошибкой должен был увеличивать напряжение на 15 вольт, пока оно не доходило до 450 вольт. Перед началом эксперимента «учитель» получал демонстрационный удар током напряжением 45 вольт – таким образом «учителю» демонстрировали, что эти удары не причинят здоровью «ученика» серьезного вреда. В процессе эксперимента «учитель» из отдельной комнаты давал «ученику» задачи и при каждой ошибке нажимал на кнопку, якобы дающую удар током (на самом деле актер-«ученик» делал вид, что испытывает на себе разряды). По мере того как напряжение тока возрастало, «учитель» мог начать сомневаться, прежде чем нажать кнопку, и тогда экспериментатор заверял его, что берет на себя полную ответственность за происходящее и уговаривал довести опыт до конца.

«Ученик» находится в изолированном помещении, откуда не было слышно криков, и только когда условная сила тока достигала 300 вольт, «ученик» начинал биться о стену, что было слышно. Затем «ученик» затихал и переставал отвечать на вопросы. До момента напряжения 300 вольт дошли все 40 испытуемых – никто из них не прекратил эксперимент раньше, – а до конца довели эксперимент больше половины – 26 человек. Эксперимент проводился в разных вариантах. Например, когда условная сила тока достигала 150 вольт, «ученик» начинал кричать, что слышал «учитель». После этого семь человек из сорока отказались идти дальше 150 вольт, но до конца эксперимента дошли опять 26 человек из 40.