Пепельная Луна

Катя не услышала, как к ней подошел один из пассажиров яхты – друг капитана: долговязый, странно одетый и к тому же куривший как паровоз.

Она резко обернулась, схватившись за поручень. Ветер тут же сорвал с головы шляпу, но незнакомец молниеносно подхватил ее и протянул Кате.

Когда Катя впервые увидела его обедающим за одним столиком с капитаном, она удивилась. По сравнению с Джорджем, одетым в роскошную белоснежную форму, гладко выбритым, всегда с галантно-доброжелательной улыбкой, его товарищ производил впечатление оборванца – настоящего уличного гарсона. Был он непропорционально высок и худ. Широкие льняные штаны, застиранная футболка и множество кожаных браслетов на руке.

«Может, они выловили его в пучине морской», – подумала тогда Катя. Вежливо поприветствовав всех находящихся в салоне, прошла за свой столик. Она чувствовала, что кто-то пристально смотрит ей в спину. Слегка повернув голову, будто бы поправляя прическу, Катя посмотрела в висевшее напротив зеркало.

Долговязый пассажир не отрываясь смотрел на Катю, в то время как капитан, элегантно орудуя ножом и вилкой, разделывал рыбу и о чем-то с увлечением рассказывал. Катя зарделась: давно она не ловила на себе такие взгляды, а может, просто не замечала их.

Обратила она внимание и на пухлый блокнот в обложке из грубой потертой кожи, где он мелким убористым почерком что-то все время записывал. Как-то он оставил его раскрытым на столе, и Катя удивилась, как можно так ровно писать без линеек, у нее буквы на чистом листе всегда уползали куда-то в правый верхний угол.

Чуть позже капитан их познакомил. Оказалось, что друг его не кто иной, как океанолог по имени Жан-Жак Кальве, который путешествует по морям-океанам, собирает материалы для очередной научной работы: что-то связанное с течениями. Но тогда было много народу, и кто-то отвлек Катю пустой беседой.

Они так и не поговорили, хотя весь вечер Катя снова чувствовала на себе его взгляд. Впрочем, как только она поворачивалась и улыбалась, он смущенно отводил глаза и утыкался в свой спасительный блокнот.

– Не помешаете, – ответила Катя и взяла из его рук шляпу.

Он застенчиво улыбнулся. Темно-синие, как море, глаза лукаво улыбались, а курчавые волосы отливали на солнце медью.

– Жан-Жак Кальве, – поклонившись Кате, представился океанолог. – По-русски Иван.

– Екатерина Суворова, – чинно ответила она, думая, что они перейдут на английский, но ошиблась.

Когда он заговорил на чистейшем русском с употреблением давно не используемых слов из классической литературы, Катя вмиг забыла о его поношенных брюках и растянутой футболке. Ей показалось, что с ней случился солнечный удар. Она смотрела на него и тонула в его глазах, как капля воды в морской пучине.

Проговорили они почти до вечера. Катя узнала, что отец его – коренной парижанин, а мать родом из Французской Полинезии, но с русскими корнями.

За ужином Жан-Жак продолжил свой рассказ. Катя слушала затаив дыхание. Он поведал ей, что многие острова Французской Полинезии носят вторые, русские, названия: Рюрика, Лазарева, Раевского. И даже архипелаг Туамоту называют островами Россиян, потому что они были открыты и описаны российскими мореплавателями Беллинсгаузеном и Лазаревым.

Дедушка его матери Максим Николаевич Леонтьев до революции был генерал-майором. В начале 1918 года выехал во Францию как представитель Временного правительства. Умер Максим Николаевич на Таити, куда переехал, выйдя на пенсию. На могиле прадеда установлен православный крест: свое российское подданство и верность родине он сохранил до самой смерти.

В семье Жан-Жака было принято гордиться своими корнями. Мать немного знала русский язык от бабушки, а он специально выучил его, потому что…

Почему океанолог занялся изучением русского, Катя в тот вечер так и не узнала. К их столику подошел капитан и отвлек подробным рассказом о маршруте путешествия.

После ужина они вновь поднялись на палубу. Яхта двигалась плавно и торжественно. Темнота обступила их, но звезды сияли так ярко, словно небо было усеяно алмазами.

– Никогда в жизни не видела так много звезд, – почти шепотом сказала Катя.

– В городе такого не увидишь, – задумчиво произнес ее спутник. – Свет городов заслоняет от нас звезды. Не случайно все крупные астрономические обсерватории находятся вдали от мегаполисов, в горах. Например, Паранальская обсерватория в Андах посреди чилийской пустыни Атакама. Я там бывал. Высота манит меня почти так же, как глубина.

Кате хотелось, чтобы он говорил и говорил. Кажется, она слушала бы вечно его бархатный и немного грустный голос. Он не кичился своими знаниями, как многие встречавшиеся ей в жизни столичные интеллектуалы, не позёрствовал и не пытался произвести впечатление, скорее с поистине детской искренностью и простотой делился тем, что знает. Вдумчиво и не спеша.

Жан-Жак взял ее руку, лежащую на поручне, и поднес к губам. По телу Кати пробежала сладкая дрожь. Его губы оказались обветренными и горячими.