Пепельная Луна

«Разве можно перестать ходить в Большой театр? Никогда!» – думала она теперь, тем более что Мельпомена и Терпсихора не лишили его своего покровительства: некоторые постановки были по-прежнему божественны.

Каждый раз перед входом в театр Надежда благодарно сжимала руку Леонида, ведь это он вернул ей счастье снова полюбить Большой. Он даже не догадывался, что значили для нее эти выходы в театральный свет – они не просто разнообразили досуг, а лечили душу.

Посещение Большого театра стало едва ли не их первой совместной семейной традицией. Несмотря на то что предстояла долгая поездка на метро с пересадкой, она всегда надевала свои концертные платья, которые отлично сохранились и, к счастью, были ей впору. Правда, пару платьев, рассчитанных на ее тогдашнюю осиную талию, все же пришлось отнести к портнихе, чтобы расставить в спине.

Оказалось, что жизнь начинается не только в сорок лет, у кого-то она может начаться в шестьдесят, и нет закона, наводящего порядок в этом вопросе, ибо ведает им только Судьба и провидение, а его пути, как известно, неисповедимы.

С появлением Леонида ей снова захотелось наряжаться, выходить в свет, пользоваться духами и покупать красивое белье. Втайне от Анны Ионовны она даже сделала коррекцию бровей и покрасила ресницы, которые потеряли былой цвет. Хотя почему она до сих пор боится осуждения матери? У самой внучка уже, а все по привычке таится…

Она сама себе не признавалась в том, что с помощью нарядов ей хотелось добавить драматургии в их с Леонидом отношения, побыть femme fatale.

В тот вечер Леонид вихрем влетел в квартиру, потрясая над головой билетами:

– Душа моя! Я их все-таки достал – последние, оставалось три штуки. Грех было не взять, пригласим Катю! Идем на «Пиковую даму»! В главной роли отгадай кто?

– Дурсенева, – всплеснула руками Надежда.

– Да, вот тут написано: партию Графини исполняет Александра Дурсенева, меццо-сопрано.

– Какой ты у меня молодец, – счастливо засмеялась Надежда и даже захлопала в ладоши. – Эта опера одна из лучших в ее исполнении.

Леонид замер на месте. Никогда он не видел ее в таком прекрасном расположении духа. Надо заметить, после краткого появления Бони, кометой пролетевшего по небосводу их совместной жизни, Надежда изменилась: былая суровость словно затупилась, утратила свою непримиримость. Теперь она здоровалась с владельцами собак и даже с подростками, облюбовавшими подъезд в качестве места встречи, ведь они помогали в поисках Бони. Леня тоже был прощен, тем более что и он, признаться, немного скучал по мохнатому мерзавцу Боне, осмелившемуся вступить с ним в конкуренцию за внимание Надежды.

Но никогда еще Надежда не радовалась билетам так, как в этот раз. Дело, конечно, было не в «Пиковой даме», а в исполнительнице партии Графини. Александру Дурсеневу Надежда считала одной из самых ярких солисток Большого театра. Ее глубокий выразительный голос завораживал и пленял. Пела ли она романсы или исполняла оперную партию, души слушателей неизменно замирали в высшей точке упоения и восторга, какую может подарить человеку искусство.

Когда они вошли в театральный буфет, Надежда поняла, что на этот раз добиваться драматургии не нужно. Вернее, сначала она перехватила взгляд знакомого старичка и лишь спустя несколько мгновений поняла, при каких обстоятельствах видела его в последний раз – более сорока лет назад, в районном суде при разводе.

Возле прилавка с напитками и закусками рассчитывался не кто иной, как Александр Суворов, все еще хранящий остатки былой стати, но изрядно плешивый. Рядом с ним стояла отрешенно глядящая по сторонам спутница в черном бархатном платье с белым кружевным воротником, подколотым зеленой брошью, и кружевными манжетами.

Точно такое концертное платье было в молодости у самой Надежды. Впрочем, не лучшее, но именно в этом платье она была запечатлена на портрете, висевшем в гостиной их давнего дома на улице Танеевых, переименованной теперь в Малый Власьевский переулок. Что стало с тем портретом, она не знала, поскольку не нашла в себе сил зайти в гостиную, когда забирала вещи. Вряд ли он висел там до сих пор, потому что Суворов все-таки женился на ее племяннице.

Спустя много лет Надежда вполне отдавала себе отчет, что ошиблась в тот злосчастный вечер, когда вернулась с концерта и застала заспанного, ничего не понимающего мужа рядом с юной нимфой. Но история не имеет сослагательного наклонения, а жизнь – обратного хода. Все сложилось так, как сложилось. Теперь у нее достаточно мудрости, чтобы понять и принять это.

Суворов узнал ее и застыл на месте. Наверное, и он не ждал увидеть бывшую жену в театре. Взгляд Маринки стал совсем стеклянным и оттого выдал ее с головой. Безо всяких сомнений, она тоже узнала тетку, в доме которой коварно наследила в молодости, а потом прибрала к рукам осколки того, что составляло чужое семейное счастье.