Пепельная Луна

Когда Надежда узнала, что уже в весьма почтенном возрасте Суворов женился на Маринке, она не испытала обиды или злорадства, скорее искренне посочувствовала – и сама поразилась этому. Склеенный сосуд получился неважным и уж точно не тянул на сосуд изобилия или полную чашу. Это явственно сквозило в облике обоих – сдерживаемое годами, а потому вошедшее в привычку, ставшее образом жизни раздражение друг другом.

К тому же время, как и следовало ожидать, сделало свое дело, поработало над Маринкой. Она раздалась, и бархатное платье, сшитое, видимо, довольно давно, сидело на ней так же плотно, как оболочка на сосиске, невыгодно подчеркивало все складки, а в спине и вовсе стесняло движения.

Маринке изо всех сил хотелось казаться гранд-дамой, но в этом и заключалась ее ошибка. Она не понимала, что настоящей гранд-дамой нельзя казаться, можно только быть.

Надежда, не видевшая племянницу еще дольше, чем бывшего мужа, и уверенная, что ненавидит ее, с удивлением поняла, что ей просто… жаль Маринку. И это не снобистское снисхождение столичного жителя к провинциалке, рвущейся, но так и не смогшей взять планку, потому что существует она лишь в ее голове. Не модный приговор дурному вкусу, стилю и манерам, облаченным в платье-образ с чужого плеча. А исконно женская, по-бабьи безусловная жалость к дурехе, которая скакала из одной чужой постели в другую, а потом заарканила немолодого уже человека, утвердила над ним свою власть, но так и не нашла настоящего женского счастья, так и не сумела за немалую уже жизнь понять, что не в корысти оно водится.

Прежде об обстоятельствах Маринкиной жизни Надежда мельком знала от Кати, которая иногда дипломатично рассказывала матери о двоюродной сестре, пока та не оборвала все связи. Катя не вдавалась в подробности, в рассказах только фигурировали все новые места жительства Маринки, и каждый раз как «вот теперь окончательные, ведь она скоро выходит замуж».

По суматошной траектории ее движения по Москве можно было сделать вывод о том, что Маринка мечется в поисках жениха, не гнушаясь даже мелкой рыбешкой после того, как из сетей вырвется крупная. То она перемещалась поближе к Садовому кольцу, то обитала рядом с Битцевским лесопарком, то судьба уволакивала ее в Медведково, то швыряла в Строгино и вновь милостиво даровала Ленинский проспект – дом почти напротив станции метро «Октябрьская».

Когда Маринка пропала из рассказов Кати, а значит, и из видимости, Надежда, выждав некоторое время, навела справки и, к своему изумлению, обнаружила Маринку не где-нибудь, а в своей бывшей квартире в Малом Власьевском переулке.

По возможности беспристрастно осмыслив это, Надежда сделала единственно возможный вывод о неумолимости злодейки-судьбы. Раз положив на него глаз в ранней, слишком ранней для непорочной девочки юности, она когда-то должна была довершить начатое. Суворов в этой ситуации представал двойной жертвой, но не таков ли удел слишком мягких, ведомых мужчин, не способных решительно и вовремя отогнать от себя липких нимфеток и пираний среднего возраста?

Кате она не рассказывала о перипетиях жизни родного отца, раз и навсегда еще в раннем детстве дочери решив, что ребенка не касаются ни ошибки отца, ни ошибки матери, в которых было бы сложнее всего признаться. Лишив Суворова права голоса в отношении дочери, она успокоила себя все тем же: история не имеет сослагательного наклонения, а жизнь – обратного хода. Все сложилось так, как сложилось.

Надежда покрепче взяла под руку Леонида, выпрямила спину и прошла мимо своей прошлой жизни. Никаких уколов или сожалений она не испытала. От этого на душе стало так легко и радостно, что она попросила бокал шампанского, чему Леонид был несказанно рад, ведь тогда и его пятьдесят грамм армянского имели место быть.

Пригубив шампанское, она даже слегка кивнула Суворову в знак приветствия, милостиво показав, что узнала его и не собирается делать вид, что они незнакомы, в отличие от его дурно воспитанной спутницы.

В конце концов, ее дела и правда обстояли гораздо лучше: в последнее время Надежда похудела, платья свободно и изысканно драпировали ее фигуру, а не впивались предательскими швами в раздобревшую плоть, Леонид в преддверии нового заплыва был поджар и подтянут и при этом не лишен добротного морского загара, добытого в прошлогодней поездке.

К тому же после представления они были приглашены в гримерку к самой Дурсеневой. Не так давно с помощью Катиных светских знакомств Надежда передала ей слова искреннего восхищения талантом, а солистка Большого презентовала диск с сольным альбомом русских романсов, записанный фирмой «Мелодия», с дарственной надписью.

Сегодня Надежда с Леонидом принесли ей изысканный букет любимых цветов. Они ловили на себе изумленные взгляды других театралов, но гордо несли свою корзинку больших садовых ромашек, которые Надежда после долгих поисков купила у метро на площади трех вокзалов, вспомнив, что именно там больше всего шансов найти такие редкие в Москве простые цветы.

* * *