Пепельная Луна

– Где же Катя? Хорошо, что ты позавчера успел отдать ей билет, а то стояли бы до сих пор у входа ее ждали! Скоро третий звонок, а ее все нет! Вечно у нее работа на первом месте! – Надежда ерзала в кресле.

– Позвони, пока не началось, – предложил Леонид.

– Да вот только набирала, сбрасывает почему-то.

– Так, может, уже подъехала и паркуется? Не волнуйся, дорогая! – Леонид положил ладонь на колено Надежды. – А кто был тот тип в клетчатом пиджаке, который так пялился на тебя в буфете, когда мы уходили?

– Ерунда, мой бывший муж, Катин отец.

– Ты никогда не говорила о нем…

– Да не стоит разговоров, – отмахнулась она. – Меня больше волнует, куда наша Катя запропастилась!

– Напиши ей сообщение.

– Точно! – Надежда быстро набрала несколько строк. – Может, хоть прочитает. Вдруг она вообще забыла, что театр сегодня?!

– Ты что, на Катю это не похоже. Наверное, в пробке стоит. Вот увидишь, как свет погасят, сразу и появится. Хорошо, что места не в середине ряда.

В начале спектакля Надежда все поглядывала на проход в ожидании Кати, но, когда появилась и запела Графиня, мысли ее оказались далеко от житейских забот. Бывший муж и племянница, которая не может стать бывшей, но все же сумела, не знавший всю историю ее жизни Леонид, ибо к чему понапрасну ворошить прошлое, и не приехавшая в театр Катя – все они остались по ту сторону рампы. А она уже была на другой стороне – там, где звучало меццо-сопрано: посмеивалось над Германом, вело свою игру, а на самом деле брало за руку и уводило в заоблачные дали, для каждого свои, для всех неведомые.

Представление на сцене шло своим чередом. Графиня в платье из тяжелого синего бархата, в черных кружевных перчатках немощно перемещала тело по сцене, опираясь на деревянную трость. Невозможно было поверить в то, что эта древняя старуха и высокая роскошная брюнетка, поющая романсы чарующим низким голосом, – один и тот же человек.

Благодаря голосу исполнительницы знакомый со школьной скамьи сюжет, казалось, таил в себе второй, третий и бог знает какой еще подтексты. Тайные смыслы и послания наслаивались, чередовались, и слушатель шел по их бесконечному коридору, как среди зеркал, ловя свое отражение в каждой ноте.

Тревога и сомнение, укор и насмешка, торжество и прощение сплетались в вокальной партии Графини даже безотносительно того, что происходило на сцене. Можно было закрыть глаза и следить внутренним взором, что Надежда и сделала, встретив антракт с прикрытыми глазами.

– Спишь, что ли? – шепнул ей на ухо Леня. – Перерыв!

При всех очевидных достоинствах назвать его театралом можно было с трудом. Билеты в Большой он покупал исключительно ради Надежды.

– Что ты, мне так удобнее слушать.

– Хорошо, а то я думал, заскучала. Мне кажется, пора звонить Кате. Не стряслось ли чего?

Словно в ответ на эти слова телефон Надежды с предусмотрительно выключенным звуком завибрировал.

– Катя, ты где? – трагическим шепотом спросила Надежда и через секунду переспросила совсем другим тоном: – Где?!

* * *

Звонок в агентстве раздался ровно в десять утра, будто звонивший нарочно ждал, пока стрелка часов коснется нужной отметки. Не зря Катя приучала своих сотрудников к пунктуальности и сама показывала пример. Секретарь только что включила компьютер и уже говорила с кем-то по телефону, поэтому трубку взяла Люся – самый опытный сотрудник агентства «Фостер».

Кроме них, в офисе еще никого не было. Агенты приходили по мере необходимости. Катя никогда не заставляла их высиживать положенные часы. Она была убеждена, что доверительные отношения гораздо важнее муштры. Хотя иногда, словно ищейка, почуяв надвигающийся «левак», просила секретаря позвонить клиентам и под видом налаживания обратной связи узнать, довольны ли они работой той или иной сотрудницы агентства, нужна ли дополнительная консультация или помощь. Таким хитрым образом, не предъявляя никаких претензий и не уличая агента, Катя без труда узнавала о ходе сделки и о сроках подписания договора, что давало возможность сравнить информацию, сделать выводы и при необходимости принять меры. Жизнь научила Катю действовать мягко, но решительно, держать ухо востро и не позволять обманывать себя даже в мелочах.

Катя стояла у кофемашины со второй утренней чашкой густого ароматного напитка. Недавно она отказалась от сахара, поэтому немного морщилась, стараясь распробовать благородный вкус, невзирая на горечь. Как известно, привычка формируется двадцать один день. Скоро она привыкнет к натуральному вкусу кофе, не заслоненному приторной сладостью.

То, что звонок важный, Катя поняла сразу. Недаром Люся схватила лист бумаги и стала что-то быстро записывать. Когда она положила трубку, Катя уже была уверена, что стряслось нечто из ряда вон выходящее. Такого лица у Люси она не видела даже тогда, когда накануне совершения крупной сделки по внезапной прихоти продавца или покупателя распадалась вся тщательно подготовленная цепочка, – от таких случаев не застраховано ни одно агентство, благо за долгие годы работы Катя научилась сама и обучила агентов сводить подобные риски к нулю.