Пепельная Луна

– Понятно, – сказала Катя и встретилась взглядом с голландцем Дирком Ноттеном. Обнимая прекрасную Анну, он глядел на Катю с фотографии на стене. Рядом с ними стоял смеющийся Дилсон. Анна выглядела беззаботной и счастливой, только странно знакомый блеск в глазах гипнотизировал Катю и будто заставлял что-то вспомнить.

Глава 11. Молчание

Навигатор показывал на карте красную стрелу, которая все росла и росла, как столбик ртутного термометра при зашкаливающей температуре. Майор Фадеев вздохнул: он стоял в пробке уже полтора часа. Еще немного, и двигатель его «Рено Логана» закипит от перегрева. Как назло, еще и кондиционер сломался.

От жары и льющихся из магнитолы песен у него разболелась голова. Выключил, но сидеть в безнадежно застрявшей в пробке машине без музыки было еще более невыносимо. Снова включил, повертел ручку приемника, стараясь найти волну, где просто говорят. Пусть бы бубнили, все не так одиноко.

«Эхо Москвы» рассказывало о том, как плохо живется в стране. Язвительный голос ведущей тут же навеял воображению Фадеева образ бывшей жены. Вот именно таким тоном, полным змеиного яда, она выговаривала ему, что он, Фадеев, простофиля и неудачник: никогда ему не дослужиться до полковника, так и будет до пенсии жуликов ловить за нищенскую зарплату.

На «Юмор ФМ» шла запись «Камеди клаб». Можно было послушать, но сейчас ему было не до веселья.

Деловой эксперт на «Бизнес ФМ» говорил складно, но о чем, Фадеев не понимал: все эти венчурные фонды казались ему такими же жуликами, только забравшимися так далеко, что рукой не дотянешься.

Он снова крутанул ручку и прислушался к бархатному мужскому голосу, который то ли убеждал, то ли успокаивал невидимого собеседника. Вклинившись в разговор, Фадеев сначала подумал, что это радиоспектакль.

Но вот зазвучал взволнованный женский голос. Дама сообщила, что дозвонилась издалека, и тут же расплакалась, спросила, как ей быть: муж уличен в измене и даже завел семью на стороне, но расстаться с ним она не может, ведь он – смысл ее жизни, она так боится одиночества…

Фадеев вспомнил, что у него все было с точностью до наоборот: пять лет назад жена ушла от него под Новый год, на прощание сообщила, что давно встречается с первой любовью, вновь обнаруженной на «Одноклассниках». Зачем она дотянула до главного праздника в году и преподнесла это как сюрприз под елку мальчику, который весь год вел себя плохо, он так и не понял.

Сначала он тоже не представлял себе, как будет жить один, а теперь ничего – человек ко всему привыкает. А сейчас даже стало интересно, что этот невидимый мужик, излучавший магнетизм и обаяние прямо посредством радиоволн, скажет несчастной женщине? Фадеев прибавил громкость.

Очнулся он, только когда прослушал еще несколько историй от звонивших мужчин и женщин. Беды у всех были разными, даже такими, что, казалось, яйца выеденного не стоят. Но ведущий, которого звали Михаил, находил такие слова для каждого, что Фадееву казалось, будто это и его касается.

«Созависимые отношения», – изумленно повторил он про себя услышанную впервые фразу. Надо же, а ведь в точку! Именно так и было у него с женой.

Даже когда ушла, он все еще от нее созависел: сначала ждал возвращения, потом звонка, затем раскаяния или хотя бы объяснений, чем он оказался так плох, ведь не пил, зарплату, хоть и небольшую, всю приносил и даже шубу в кредит купил, за которую расплачивался потом еще год.

После шубы по настоянию жены квартиру тоже в кредит взял – однушку в Новой Москве за два с половиной миллиона на стадии котлована. Квартира еще строится и неизвестно, кому достанется: платит за нее он, а куплена-то в браке.

Михаил говорил о том, что по-настоящему человек одинок, когда не может остаться наедине с собой, а Фадеев давно понял это на своей шкуре. Поначалу хотелось выть от тоски и на стены бросаться, по вечерам особенно, а потом как-то утихло все, ему даже стал нравиться спокойный, размеренный холостяцкий быт, тем более с его работой он домой спать только приходил.

Однажды она позвонила, может быть, тоже отыгрывая свою созависимость, говорила много и непривычно тепло, но в нем словно что-то умерло. Он поддакивал, почти не вдаваясь в смысл сказанного, а потом с облегчением повесил трубку и сам удивился своей радости от того, что разговор завершен.

Может быть, она хотела вернуться? Быть может, но ему даже не захотелось анализировать. Он не ждал ее возвращения, цепи созависимости были порваны, ведь на самом деле достаточно разомкнуть одно лишь звено, чтобы освободиться. Главное, нащупать это звено.

Все это он познал интуитивно, на ощупь, никто не говорил с ним таким мягким, проникновенным голосом, не объяснял, не раскладывал по полочкам, не лечил обиду сочувственным пониманием, не подбадривал вот такими, как сейчас, направленными в суть вещей словами.

Фадеев так расчувствовался, что захотел тоже уткнуться в плечо незнакомому, но уже такому родному Михаилу и рассказать ему всю свою жизнь, а потом оказаться за одним столом и выпить-таки за мужскую солидарность.