Пепельная Луна

Но была и еще какая-то другая, посторонняя мысль, которая, как настойчивый дятел, выстукивала свои позывные: что-то, заставившее его еще прибавить громкость и ловить каждое слово, потому что близился конец передачи, а Михаил не должен был остаться неузнанным, ненайденным. Для чего-то он был Фадееву нужен.

– Спасибо всем за вопросы, с вами был Михаил Лабковский, – попрощался ведущий.

Фадеев молниеносно запомнил эту фамилию и поместил ее в отдельную ячейку базы данных в мозгу. Недюжинной памятью он отличался с детства, а с возрастом развил навык мгновенного запоминания до совершенства.

Еще на стадии получения информации он фильтровал ее по степени важности. Все второстепенное, как шелуха, отметалось прочь, а то, что действительно значимо, помещалось на незримую полочку, как в архив.

Он давно бы достиг карьерных высот в профессии и, может быть, даже не лишился жены, если бы не такая же врожденная честность и бескомпромиссность. Когда надо было схитрить, промолчать, не заметить, он неизменно попадал впросак и потому прослыл у руководства исполнительным, но туповатым правдорубом. Ему поручали самые бесперспективные дела, а когда он доводил их до завершения, не чествовали, а давали новые. Кто-то же должен работать.

Передача уже закончилась, но он все еще находился в плену спокойного, словно гипнотизирующего голоса. Из оцепенения вывел раскат грома, казавшийся немыслимым посреди только что ясного неба.

Оказалось, пока он слушал передачу, на центр Москвы наползла огромная черная туча. Непоколебимая в желании обрушиться дождем на головы измученных многодневным зноем горожан. Рокочущие, но пока еще сухие вспышки были похожи на упреждающий рык собаки в конуре, готовой броситься на любого встречного при первой же возможности.

Неожиданно темная кулиса раздвинулась, и в образовавшуюся щель над городом, над пробкой, над Фадеевым проглянул солнечный луч и повис, как меч, над головой. Потрясенный, он в очередной, наверное, уже тысячный, раз за сегодня нажал на педаль тормоза, чтобы не въехать в такого же очарованного водителя спереди, и тут же все понял: Нина, Нино – молчаливый свидетель недавнего бытового убийства.

Словно эта худенькая, кем-то до смерти запуганная девушка взглянула на него ясным взглядом из-под длинных ресниц. Только Лабковский сможет разговорить ее.

Две сестры-грузинки молчат как околдованные, и все уже ясно, и дело скоро уйдет в суд, ведь обвиняемая во всем призналась. Но что-то тут не так, чует его сердце. Черт разберет этих баб – то они клевещут на мужей, то друг на друга, то сами на себя, то просто молчат тогда, когда одно слово может спасти близкого. Мужеубийца Этери постоянно плакала, и это было понятно, но сестре ее можно было не бояться суда и колонии, так она-то отчего молчала?

Он допросил ее в тот же день, когда в квартире был обнаружен труп. Вернее сказать, поздно вечером.

«Допрос по методу когнитивного интервью нужно проводить по возможности быстрее, сразу после происшествия. Следует иметь в виду, что процесс забывания особенно интенсивен в первые 1–2 часа после события. Детали (например, цвет одежды) забываются быстрее, чем общая информация о событии», – помнил он наизусть еще со школы милиции. Если учесть, что одет убитый был только в зеленый махровый халат на голое тело, забывать особо нечего.

Было уже 23.15, когда он уговорил родную сестру Этери приехать в отделение. Хотя слово «уговорил» не совсем подходило к данной ситуации. Свидетельница с трудом ответила, как ее зовут. Мертвенно-бледные губы прошептали имя Нина, которое он еле разобрал. Хорошо, что в кухонном шкафчике обнаружился пузырек валерьянки, ее и накапал Нине в стакан воды врач, констатировавший смерть пострадавшего.

– Только не очень много, а то ведь снова заснет, и так еле растолкали, – поморщился Фадеев.

«Убедить допрашиваемого в том, что от его усилий в припоминании и сообщении информации зависит успех расследования преступления и восстановления справедливости. Допрашиваемый – активный участник расследования, ему не надо пассивно ждать вопросов следователя», – он был старательным учеником и помнил отдельные фразы наизусть: хоть ночью разбуди – готов доложить. Правда, в абсолютной правдивости некоторых тезисов с годами пришлось усомниться.

Он провел столько допросов, что давно твердо знал: гладко бывает только на бумаге – на страницах учебника. Впрочем, жизненный опыт всегда подсказывал единственно верную стратегию поведения: когда надо быть добрым следователем, а когда злым. Когда использовать психологическое давление, а когда сочувствовать и поощрять.

Фадеев распахнул дверь и, поддерживая Нину под локоть, провел к стулу напротив своего места. Нина мельком глянула на скудную обстановку и снова опустила глаза в пол.

– Хотите чаю? – с доброжелательной улыбкой спросил Фадеев.

– Нет, спасибо.

– Все-таки я сделаю, может, захотите.

Фадеев включил электрический чайник, стоящий в углу на столике. Дождался, пока тот закипит, налил кипяток в две чашки, положил по пакетику заварки и устроился напротив Нины.