Пепельная Луна

Он отскочил к машине, подумав было, что за девушкой кто-то гонится и сейчас на поляну выскочат преследователи. Но в следующую же минуту понял, что ошибся. Девушка явно никуда не спешила, а значит, не опасалась погони. Наоборот, выбравшись из зарослей кустарника, обрамлявших поляну, она остановилась и застыла, покачиваясь, будто находилась в сомнамбулическом сне.

Вдруг она тряхнула головой, словно очнулась, и сделала еще несколько неуверенных шагов ему навстречу. Монтиньяк растерялся: что делать? Возиться с незнакомкой не входило в его планы. Можно было просто сесть в машину и уехать как ни в чем не бывало, пока не впутался в какую-то неприятную историю… Он так и сделал. Сел в машину, включил зажигание.

Девушка не обратила на него никакого внимания и, покачиваясь, пошла прямо к обочине, за которой шумело многополосное шоссе. Она шла к нему, не сворачивая, и было совершенно ясно, что, если ее не отвлечь сейчас же, с пути она не свернет и выйдет прямо под колеса машин.

Архитектор уже плавно нажал на педаль газа, чтобы аккуратно вырулить на дорогу и убраться отсюда подальше, но вдруг остановил машину и снова вытащил ключ из замка зажигания, напряженно вглядываясь в фигуру Сони, бредущей к дороге.

У него не было детей. Так давно уже не было, что он почти забыл свою единственную, навсегда восьмилетнюю дочь, которую сбил какой-то заезжий лихач в маленькой деревушке рядом с Марселем, где жила его мать. Никто так и не узнал, почему она выбежала на дорогу, не оглядевшись по сторонам, а он ехал слишком быстро и не успел затормозить. С тех пор тоже любивший погонять в молодости Оноре де Монтиньяк никогда так не ездит. Он водит машину под «In The Death Car».

– Стой! – заорал он ей по-французски, но девушка даже не обернулась.

Она уже подходила к неглубокой канаве, от дороги ее отделяло лишь несколько метров. Похоже, она вообще не понимала, где находится. Так выбегают на дорогу лишенные разума дикие лесные звери, не осознавая грозящей им смертельной опасности.

– Merde, чокнутая! – Монтиньяк выскочил из своей машины и понесся к ней через кочки, царапая о сухие ветки носы дорогих кожаных ботинок.

На самом краю канавы он наконец догнал ее и, уже понимая, что слова бесполезны, просто обхватил сзади обеими руками. Девушка дернулась вперед, Монтиньяк не удержал равновесия, вместе они полетели на землю, благо в канаве из-за засухи давно не было воды.

Девушка ожила и отчаянно вырывалась, а он прижимал ее хрупкое тельце к земле и только бормотал:

– Merde! Merde!

Наконец, она выбилась из сил и затихла. Монтиньяк с тревогой взглянул в ее лицо и поймал себя на мысли, что, возможно, где-то ее уже видел. Но когда и где?

Тело девушки обмякло. Она лежала, закрыв глаза, будто спала. Не задушил ли он ее ненароком?! Архитектор вытащил ее из канавы, положил на землю и заметался по поляне, не зная, что предпринять: выскочить на дорогу и просить помощи у первого встречного, везти девушку в больницу самому или все же просто уехать.

Тут в траве что-то запиликало. Он машинально похлопал себя по карманам. Его телефон на месте. Значит, это телефон незнакомки.

Пошарив в траве, он нащупал тонкий серебристый корпус мобильника и поднес его к глазам, решив только посмотреть, кто звонит, но ни в коем случае не брать трубку. В конце концов, у него при себе крупная сумма, и, быть может, все это очередной розыгрыш Дилсона или происки злоумышленников.

Но через секунду он уже осторожно спросил дрожащим голосом:

– Катья?! – Появившееся при звонке фото не оставляло сомнений, а подпись «мама» не требовала перевода.

– Кто это? – раздался взволнованный голос Екатерины Суворовой. – Где моя дочь?!

– С ней все хорошо. Она без сознания тут, возле моей машины, – перейдя на английский, сообщил Монтиньяк, сам не осознавая абсурдности сказанного. – Да-да. Девушка с черными волосами. Я нашел ее в лесу. Совсем рядом с тем загородным домом, в котором вы недавно были. Приезжайте скорее! Мою машину видно с дороги!

* * *

– Катя, ну же, Катя, ты меня слышишь? – Денисов уже минут пять безуспешно тормошил ее за плечо. – Да жива твоя Соня, жива! Побудет у меня на отделении под присмотром. Я сказал медсестрам, чтобы с нее глаз ни на минуту не спускали. И еще это… ну как тебе сказать… В общем, к счастью, следов сексуального насилия не обнаружено. Я специально в токсикологию ее класть не стал, чтобы с наркоманами не лежала…

Катя подняла на него глаза. Денисов посмотрел на нее и осекся, мгновенно сообразив, что зря он произнес само это слово.

– Что с ней? – хриплым голосом спросила Катя.

Денисов засунул поглубже руки в карманы распахнутого белого халата и мрачно ответил:

– Передоз это называется, если коротко.

Катя смотрела сквозь него остановившимся взглядом. Он вздохнул, но решил продолжить. В конце концов, они находились в том месте, где надо называть вещи своими именами – ради спасения жизни.