Пепельные цветы

– Ты не бойся, дочка, – сказала между тем цыганка. – Не закрывай своё сердце. Ведь это – последняя твоя любовь. Так ты впусти её. Поскорей впусти, не трать время.

– По… Последняя, – задумчиво и грустно прошептала Беатрис.

– Больше уже никого не полюбишь, – цыганка ласково коснулась её плеча. – Вот и последняя.

– А-а, – с облегчением вздохнула Беатрис. – Вот оно как…

– Ну да, – кивнула Джайя. – А я как сказала?

Дверь из коридора открылась, едва не ударив Ллойда. В гостиную ступил Шон Деллахи. Он был в своей неизменной шляпе, которую не снимал даже на время общего обеда.

Хмуро оглядев собравшихся, он кивнул Ллойду: извини, приятель. Потом его взгляд вернулся к цыганке и застыл на её лице. Джайя, подняв голову тоже уставилась на вошедшего. В глазах её медленно и всё отчётливей проступал страх.

Гленда недоуменно посмотрела на цыганку, на Деллахи. Встретилась глазами с не менее удивлённым взглядом Беатрис.

А Ллойд ничего не заметил.

– О, вот и Деллахи! – радостно воскликнул он. – Деллахи, будете играть с нами в домино?

– Состэ мэ на умрём араки! – вполголоса произнесла Джайя, обращаясь к самой себе. И Беатрис: – А кто хозяйка здесь, скажи красавица?

– Хозяин, – отозвалась та. – Он к парому пошёл. И хозяйка с ним.

– Вместо мула, – усмехнулся Ллойд.

– А мне кажется, он её любит по-своему, – вставила Гленда.

– Да, очень по-своему, – хохотнул Ллойд. – Уверяю вас, Гленда, рано или поздно он её…

Гленда закрыла ладонями уши.

– Не хочу слушать! – воскликнула она, бросив на Ллойда сердитый взгляд.

В наступившей затем полной тишине Деллахи прошёл через всю гостиную и уселся на один из стульев у стены. Слышно было только постукивание протеза да усталый вздох стула, который, наверное, в очередной раз подумал о том, что уже слишком стар.

Все наблюдали за перемещением Деллахи, не отрывая взглядов. И тоже, наверное, подумали, что стулу давно пора на пенсию.

– Так что насчёт домино, Деллахи? – напомнил Ллойд.

Деллахи отрицательно покачал головой.

– Жаль, – не унимался молодой человек. – Составилась бы партия. Тогда, может быть, в карты?

– Пойду-ка я, пожалуй, – поднялась Джайя. – Подожду хозяев на улице.

– Зачем же это? – удивилась Беатрис.

– Да вон, они уже идут, – произнёс Ллойд, поглядывая в окно. – Пустые. Без продуктов, кажется.

Гленда приподнялась, тоже выглянула в окно, возле которого сидела.

– Да нет, – возразила она. – У них что-то лежит в корзине.

Минута или две прошли в полном и неловком молчании. Потом послышались шаги пришедших, обивающих на крыльце ноги. Дверь открылась, и вошли супруги Маклахен.

11. День четвёртый. Пирс Маклахен

У кого-то жизнь проходит от любви до любви, у кого-то от получки до получки, а у Пирса Маклахена – от парома до парома. Нет, претензий он никому никогда не предъявлял, потому что эту жизнь он выбрал себе сам и был ею вполне доволен. Тем более, что раньше особой зависимости от парома не было. Во-первых, он ходил регулярно и как часы. Во-вторых, если ты чего-то не купил на пароме, можешь всегда самолично отправиться в Сент-Брайдс и приобрести всё необходимое. Сейчас ни о какой поездке на материк речи не шло: во-первых, цены на бензин взлетели до небес, а во-вторых, какого чёрта, скажи на милость, делать в этом хаосе, рассаднике страха, паники и всякой заразы.

Паромное сообщение стремительно разваливалось, как разваливалась тихая и спокойная жизнь. С каждым днём паром ходил всё реже и всё больше уклонялся в какой-то одному ему ведомый график. Цены росли как на дрожжах, а количество предлагаемых товаров медленно, но неуклонно таяло.

Вот и сегодня не привезли почти ничего из того, что Маклахен заказывал. Ни крупы, ни репы, ни мяса. А этот чёрт рыжий, хромец этот проклятый: всё ему каждый день мясо подавай. Как сдурел. Корми всех мясом, да печенью, да овощами. А где их взять-то… И только всё деньги суёт. Денег у него, похоже, куры не клюют. Понятное дело: награбил, убивец, маньяк чёртов. Вот только какое ему дело до всех этих… непонятно. А то, что Пирсу Маклахену не понятно, то вызывает у него опасение и желание от этой непонятности избавиться. Ну да ладно, платит этот хромой чудик за всех, ну и пусть платит – Пирс Маклахен от этого не обеднеет уж никак…

Чёртова курица, эта Меган, вся извелась и его извела – кудахтала и стонала всю дорогу над неладной жизнью до тех пор, пока он не цыкнул на неё как следует. Кудахтай, не кудахтай, а ничего теперь не поправишь. Людишки, эти тупые создания, решили таки окончательно и бесповоротно уничтожить к чертям жизнь и самих себя. Да и пусть им. Пирс Маклахен как-нибудь пересидит на своём острове все эти ваши идиотские… эти, как их… потоклизмы… Слова-то у вас непотребные, дурные слова. Какие сами вы, такие и слова выдумываете. Сдохли бы вы все поскорее к чертям собачьим! Вот бы жизнь наступила без вас чистая да спокойная…

Под тоскливым серым небом они проводили глазами паром, потом – он впереди, Меган с корзиной за ним – медленно поднялись на холм, к отелю, кряхтя и думая каждый о своём.