Пепельные цветы

— Я не буду резать! Нет! — не унимался любимый.

— Нет, нет, мой хороший. Конечно нет. Мистер Липси поможет господину Деллахи.

— А? — Липси вздрогнул, удивлённо посмотрел на неё. — Я? Но-о…

— Может быть, вы хотите, чтобы мы — женщины — помогали убить корову? — Беатрис удивлённо подняла брови.

— Но-о… — промямлил Липси. — Я никогда не…

— Я т-тоже! — с неожиданной яростью произнёс Деллахи. — Только людей!

— Деллахи! — испугалась Гленда. — Зачем вы так?

— П-простите, Гленда.

— Но ведь там будет кровь! — простонал Липси. — Много крови…

— Молчите, Липси! — вскричал Ллойд хватаясь, за голову. — Не говорите так страшно! Я не терплю крови. Не говорите про кровь! Я не могу слушать!

Беатрис порывисто обняла его, чуть не плача.

— Ш-ш-ш! Тише, мой милый, тише… — прошептала она. — Пойдём домой. Пойдём?

— Да! Да! Идём. Я не хочу быть здесь.

Он порывисто поднялся и, испуганно поглядывая на Деллахи, обходя его, направился к двери. Беатрис догнала его, взяла под руку. Взглянула на солдата, словно извиняясь, пожала плечами, грустно улыбнулась. Деллахи ободряюще кивнул.

27. День двадцать второй. Гленда

Иногда смерть становится единственным спасением от жизни. Но умирать всё равно не хочется. И страшно. Хотя, жить, когда жить не хочется — наверняка ещё страшней.

У неё чесалось всё тело, казалось, что кожа слезает с неё, обнажая мясо, которое наверняка уже заветрилось и пахнет той химией, которой пропахло всё вокруг. От этого запаха не избавиться, не скрыться нигде — он проникает повсюду, душит Гленду и отравляет маленького.

Или уже отравил? О, господи. Эти постоянные тянущие боли в низу живота, эти выделения с их отвратительным запахом, неотступная тошнота и слабость…

Ей уже несколько ночей снились кошмары, от которых она просыпалась в липком поту. Ей снился её малыш… Но нет, это был не он. Выбираясь из неё, чёрный скользкий монстр отирал с себя кровь и слизь салфеткой — бежевой, на которой жёлтый утёнок удивлённо вылуплялся из яйца — и, громко отрыгнув, припадал к груди Гленды. Она билась, кричала, но когти монстра больно упирались ей в живот, царапали бёдра, а губы втягивали сосок, всю грудь, будто хотели пожрать её. Он высасывал из неё жизнь, а она переставала кричать и, притихнув, ждала и надеялась, что отданная жизнь превратит это ужасное чудовище в её любимого малыша — розовощёкого, улыбчивого, с медно-рыжим пушком на головке…

— Совсем дитя! — произнёс Липси, проводив Ллойда взглядом. — Больное дитя… Беатрис так нужен ребёнок? Лично мне этот… этот псих уже действует на нервы.

— Липси?! — оторопела Гленда.

— Простите… — спохватился тот. — Простите, я сегодня… я немного расстроен всем случившимся.

Она отмахнулась, покачала головой.

В конце концов, он не сказал ничего такого. Ничего, кроме правды. А правда обычно оказывается обидной для кого-нибудь. Ну, а то, что Ллойд может действовать на нервы, так это правда, от этого никуда не денешься. Иногда ей самой хочется его придушить.

— Ну что ж… — Деллахи поднялся. — Л-лэ-э… Л-лэ-э…

— Липси, — подсказал тот.

— Да. П-пойдёмте.

— Кхм… — Липси беспомощно огляделся, словно мог найти в комнате ещё кого-то, кто мог бы заменить его. — А у вас есть… э-э… есть чем… Ну-у, чем вы будете убивать корову?

— Д-да. Идёмте.

— Да. Да, идёмте, — закивал Липси, но не сдвинулся с места. — Нет, подождите! А что я должен буду делать?

— Н-не при д-дэ-э-девушке же!

— Да, вы правы, — кивнул Липси с совершенно несчастным видом. — Ну что ж, идёмте..

— Боже… Боже! Как мне плохо! — простонала Гленда, оставшись одна. Она погладила свой живот, поморщилась. — Я, наверное, умираю. Но я не хочу умирать! Мне страшно… Тише, тише, милый. Не плачь, не надо. Мамочка не даст тебя в обиду. Мамочка не умрёт. Мы будем жить. Обязательно будем жить!

Последнюю фразу она уже выкрикнула сквозь сдавленные рыдания.

Она только-только начала успокаиваться, когда вернулся ошарашенный и смертельно испуганный Липси, чей пиджак был грязен и мокр — на улице, похоже, опять шёл снег.

— Она мертва! — известил Липси.

— Кто? — испуганно спросила Гленда, отирая слёзы.

— Корова мертва. Она давно мертва. Дней пять уже, не меньше. Или больше. Маклахен её зарезал. Убил. Просто взял и убил. Там такая вонь стоит, в коровнике!

— Какой ужас! Просто взял и убил корову?! Просто так?

— Он не корову убил, он нас убил, — пробормотал Липси, кажется, готовый разрыдаться.

— Бедный Маклахен! — покачала головой Гленда.

Ей представился хозяин, под покровом ночи, с ножом в руках подступающий к своей любимой корове. Лицо его в слезах, кровь леденеет в жилах от ужаса перед тем, что он намерен совершить. Но он решил оборвать мучения своей любимицы и уже не отступит, чего бы ему это не стоило. И Гленде стало бесконечно жаль этого человека.

— Бедный, бедный Маклахен! — повторила она, не замечая удивлённого и сердитого взгляда Липси.

— Бедные — мы! Что вы будете есть, Гленда?

— Ну-у… в погребе ещё есть картошка… Есть немного проса… А потом нас спасут.