Пепельный рассвет

— Мид, — барон устало потер ладонью лоб, — не вмешивайся в то, чего не понимаешь. Незамужнюю девицу нельзя таскать на руках кому ни попадя. И не пререкайся. Ее счастье, что никто вас не видел, кроме моих людей, а они знают суть проблемы и будут молчать! Ославил бы девку на весь город. Незамужнюю девицу нельзя оставлять без присмотра дуэньи в доме неженатого мужчины. И уж тем более ее нельзя селить в спальне неженатого мужчины. Даже если эта спальня гостевая и даже если речь идет не о высокородной даме, а всего лишь о подавальщице из подозрительной корчмы. Гилд, выполняй. А ты, Мид… идем. У нас много дел.

— Идем-идем, — вздохнул я, направляясь следом за хозяином дома, мысленно удивляясь тому, как быстро и резко меняет человека жизнь. Кажется, пару лет назад я имел дело с совсем другим человеком. Тот Дим запросто ел с ножа, вытирал руки о штаны и шастал по спальням девиц самого разного сословия, совершенно не заморачиваясь на тему правил приличия. Да и в своем, пусть и съемном жилье, он, бывало, принимал не только обитательниц Веселого квартала, но это нарушение этикета его ничуть не смущало. А вот поди ж ты! Нацепил баронскую корону, и понесло…

— Что, удивляешься? — будто спиной почуяв, произнес Дим, открывая дверь в уже знакомую мне гостиную.

— Есть такое дело, — согласился я. — Не ожидал от тебя такой отповеди.

— Ты просто не подумал, — неопределенно повел плечом Дим. — Девчонке этой в Горном еще жить и жить. Будь все по-тихому, никто бы и слова не сказал. Но ведь ты же ее в мой дом на закорках приволок, вас, считай, все мои домочадцы видели. И если бы я не побеспокоился о приличиях, уже завтра твою зазнобу на всех городских углах шлюхой обзывали.

— А то, что я ее «на закорках», по твоему выражению, притащил, это ничего, да? — фыркнул я.

— Мид, ты же дедовы уроки этикета не хуже меня знать должен, — устраиваясь в кресле и указывая мне кивком на соседнее, произнес барон. — Одно дело ситуация: «дама в беде», тут большинством норм приличий можно пренебречь. И на чем ты там привез спасенную, значения не имеет. И совсем другое, когда незамужняя девица, пусть даже и находящаяся без сознания, оказалась в доме неженатого мужчины одна, без присмотра старшей дамы. Тут уж либо ближайшим утром о помолвке объявлять, либо девице можно начинать в Веселом квартале работу подыскивать, все равно, кроме тамошних «мамок», никто ее на службу уже не возьмет. Даже подавальщицей в корчме. А мне, знаешь ли, жениться рановато. Да и Лия твоя совсем не в моем вкусе.

— Вот оно что! — До меня наконец дошло, почему Дим так резко забеспокоился о правилах приличий. — А я уж, грешным делом, решил…

— Что твой бывший носитель… как ты там выражался? Забронзовел, да! — ухмыльнулся барон, но тут же посерьезнел и сменил тему: — Ладно, оставим пока веселье. Рассказывай, что случилось с твоей пассией.

— Говорю же, опоили ее. Как и других пленников. Там, в лагере контрабандистов, теперь натуральное сонное царство. Ни одного бодрствующего человека.

— Та-ак, а они были? Бодрствующие в смысле, — протянул Дим.

— Были, конечно. Охрана. Теперь ее нет. Остались только пленники, так и спят в пещере, — ответил я. — Но их целая дюжина, а горб у меня не казенный.

— Но девицу свою ты на нем все же притащил, — заметил барон.

— Так то ж девица! — развел я руками. — К тому же, как ты выразился: «своя». Та самая, из-за которой я весь этот сыр-бор и затеял. А кроме того, я серьезно рассчитываю поработать с тобой в лаборатории над пробуждающим средством, а без пострадавшего это дохлый номер. Или ты намерен притащить пленников в город как они есть? Не боишься, что среди жителей шум поднимется, когда в ворота начнут въезжать телеги, груженные телами пропавших людей?

— Да куда уж больше, — отмахнулся Дим и, чуть подумав, договорил. — Ладно, будет тебе лаборатория и моя помощь. Но с этим позже. А пока поговорим о другом.

— О как! — удивился я. — Неужто у вас есть проблемы посерьезнее, чем возвращение пленников?

— Есть, как не быть. У нас тут с твоим доносом такие дела завертелись… город до сих пор лихорадит. Томвар со своими братьями настоящую бойню в двух шагах от Ратуши устроил. Предстоятель Горного Дома в том же бою в Свет ушел. Центурий Альвис потерял два десятка своих стражников, а дознаватель Пилам спать не может, так хочет одного ушлого ходока расспросить. И вот это уже действительно серьезно.

— Дела-а, — ошеломленно протянул я, выслушав краткое повествование друга. — А Риберт?

— Взяли Риберта, — отмахнулся Дим. — Половину его охраны братья-рыцари во время штурма покрошили, а вторую, с которой сам Синий на прорыв пошел, стражники телами завалили. Тогда же и святой отец погиб. Прикрыл людей Альвиса от атаки одного из уцелевших Рибертовых колдунов, да сам не уберегся. Схлопотал какую-то чернуху в грудь и за две минуты в Свет ушел. Но самого Синего до подхода рыцарей придержать смог, они его и спеленали вместе с единственным выжившим помощником. Тоже, кстати, колдуном оказался, и неслабым. Не будь у людей Томвара цепей из освященного железа, вырвался бы.