Правитель гордый, разумом велик,Спустил свирепых псов раздора,Науськав свору их на материк[118]И океанские просторы;И для того, чтоб обуздать их пыл,Чтобы продлить их исступленье,Он предал пламени, он обратилВ пустыню нивы и селенья;Лил кровь, как воду, холоден и строг,И, гнев народный презирая,Невыносимым бременем налегНа плечи собственного края;[119]И, расточив, как раненый боец,Свою чудовищную силу,Снедаем тщетной злобой, наконецСошел безвременно в могилу.А все к чему? — Чтоб уготовить крахУсильям Франции прекрасной,Кто род людской, всем деспотам на страх,Звала к свободе речью страстной;Чтоб грубо оплевать ее порывК Британии, сестре надменной,Кто все ж, пятнадцать лет спустя, избывЛишения поры военной,Отвергла старину, резка, пряма,И, не вступая в спор кровавый,Рукою твердой занесла самаТопор на дерево державы!О Вильям Питт, верховный рулевой,О кормчий с трезвой головою,Воистину рожок латунный твойЦарил над силой буревою!Невозмутим и непоколебим,Ты бодрствовал над бездной воднойИ, как Нептун, мог окриком однимСмирять великий вал народный.Прошло пятнадцать лет, о Вильям Питт,Подумать — век обычной птицы, —И вот уж сызнова поток спешитНа путь запретный обратиться.О, если б не был ад тобой пленен,Он осмеял тебя кругом бы, —Ничтожный срок — неужто стоил онТой беспримерной гекатомбы?О, стоило ль, судьбе наперекор,Слать дождь кровавый неустанноИ в плащ багряный облекать просторМатерика и океана?