ПЬЕР

Она приблизилась к нему в своём весьма необычном, нежном и печальном облике. Тогда он отступил от неё на шаг и выставил свою руку, но, по-видимому, не для того, чтобы пригласить, а, скорее, как-бы предупредить.

Она настойчиво смотрела ему в лицо и стояла, не шевелясь.

«Изабель, ко мне приезжает ещё одна. Не говори, Изабель. Она приедет, чтобы жить с нами, пока мы здесь живём, Изабель. Ты не в силах говорить?»

Девушка продолжала неподвижно стоять; её широко открытые глаза, которые сначала уставились на него, всё ещё были прикованы к Пьеру.

«Тебе трудно говорить, Изабель?» – сказал Пьер, напуганный её застывшим, неподвижный видом, также боясь показать ей свой собственный страх и всё ещё медленно прохаживаясь около неё. Она немного приподняла одну руку, как будто хватаясь за что-то, затем медленно повернула свою голову боком к двери, через которую вошла; её сухие губы медленно раздвинулись – «Моя кровать; уложи меня, уложи меня!»

Словесное усилие сломило её напряжённое морозное очарование; её ослабшее в воздухе тело склонилось набок, но Пьер поймал её, перенёс в её комнату и уложил там на кровать.

«Подуй на меня, подуй на меня!»

Он раздул слабеющее пламя её жизни; вскоре она медленно повернулась к нему.

«О! то женское слово из твоего рта, дорогой Пьер: … что …она.., что …она…!»

Пьер сидел молча, обдувая её.

«О, я не хочу в мире никого, кроме тебя, брат мой, – кроме тебя, кроме тебя! и, о, Боже!.. Меня… тебе недостаточно? Голая земля с моим братом была для меня целым небом, но вся моя жизнь, вся моя душа не принадлежат моему брату»

Пьер не говорил, но он слушал; ужасное, жгучее любопытство, жившее в нём, сделало его бессердечным. Но пока ещё всё, что она сказала, было далеко не однозначно.

«Не знала я – знала бы я это прежде! Ох, сказать это теперь – чрезвычайно жестоко. Это …она!.. Это …она!..

Она внезапно поднялась и почти в отчаянии встала перед ним.

«Или ты расскажешь о свой тайне, или она не достойна самой обычной человеческой любви! Говори, Пьер, – в чём она состоит?»

«Это пока ещё тайна, Изабель»

«Тогда она бесполезна, Пьер, кто бы она ни была – по-дурацки, безумно влюблённая! – Разве мир не знает меня как твою жену? – Она не должна приезжать! На тебе и на мне лежит грязное пятно. Она не должна приезжать! Один мой взгляд убьёт её, Пьер!»

«Это – безумие, Изабель. Посмотри: теперь причина во мне. Разве я, прежде чем открыть письмо, не говорил тебе, что, несомненно, оно было от некой симпатичной молодой тёти или кузины?»

«Говори быстрей! – кузина?»

«Кузина, Изабель»

«Всё же, всё же, это ещё не всё, как я слышала. Скажи мне больше, и ещё быстрее! ещё! ещё!»

«Очень странная кузина, Изабель, почти монахиня по её понятиям. Услышав о нашем таинственном изгнании, она, не зная причины, также в тайне поклялась самой себе в преданности нам – не столько себе, Изабель, сколько нам, … нам… служить… нам и, согласно неким милым небесным представлениям, сопровождать нас и заботиться о нас здесь»

«Тогда, возможно, это всё будет весьма хорошо, Пьер, мой брат – мой …брат… – Я могу сказать это теперь?»

«Любыми, – всеми своими словами, Изабель; слова и миры со всем их содержимым будут рабами тебе, Изабель»

Она нетерпеливо и вопросительно смотрела на него, затем опустила глаза и тронула его руку, после чего пристально взглянула снова. «Поговори ещё со мной об этом, Пьер! Ты мой брат; разве ты не мой брат? – Но расскажи мне теперь больше о… ней; всё это ново и чрезвычайно странно для меня, Пьер»

«Я сказал, моя милейшая сестра, что у неё есть эта дикая, подобная монашеству, убеждённость. Она уверилась в ней; в этом письме она клянётся, что должна прибыть и прибудет, и ничто на земле не сможет остановить её. Не пробуждай в себе сейчас сестринской ревности, сестра моя. Ты сразу же найдёшь её самой нежной, незаметной, отзывчивой девушкой, Изабель. Она никогда не назовёт тебе того, что называть нельзя, не намекнёт об этом, потому что она этого не умеет. Однако, не зная тайны, у неё все же есть неопределённое, подспудное ощущение тайны – так или иначе, мистическое ощущение тайны. И её святость погребла в ней всё женское любопытство; поэтому у неё нет желания как-то подтвердить предчувствие, а всего лишь узнать суть неопределённого предчувствия; поскольку в нём, как она думает, содержится идущий к нам небесный зов,.. как раз там, в нём, Изабель. Теперь ты поняла меня?»

«Я ничего не понимаю, Пьер; эти глаза никогда не видели того, Пьер, что дало бы возможность понять эту душу. Я постоянно, как и теперь, хожу лишь на ощупь среди великих тайн. Да, она должна приехать; это – всего лишь на одну тайну больше. Она разговаривает во сне, Пьер? Хорошо было бы, если бы я спала с нею, мой брат?»

«На твоё усмотрение; у меня нет цели стеснить тебя; и – и – не знаю точно, как это будет в реальности, – но она, вероятно, ждёт и желает иного, сестра моя»

Она пристально вгляделась в его внешнюю стать, но внутренне нерешительный облик, а затем в тишине опустила свой взгляд.